КОБЫЛА (сурово).
Лука, опять жалуются на твоего.
ШВАНВИЦ (равнодушно).
Как без того. Что теперь?
КОБЫЛА (укоризненно).
Говорят, будто вчера сидел у окна и камнями бросался. Ефросинье Пуховой голову зашиб. А в ее сына Василия плюнул. И пригрозил срубить голову.
ШВАНВИЦ (разводит руками).
Что же что пригрозил? Будто бы! Да он и топора-то в руках не удержит. Как же срубит?
Кобыла наклоняется к нему и начинает что-то шептать на ухо, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией. Шванвиц, то и дело оглядываясь на Томского и Нея, вытаскивает из кармана кошелек, выкладывает на стол несколько монет.
ТОМСКИЙ (вскакивает).
Ней! Маршал Ней!
Ней вздрагивает, словно от удара. Втягивает голову.
НЕЙ (шипит).
Сядьте, бог с вами, что ж вы так кричите?! На нас смотрят!
ТОМСКИЙ (медленно опускается на скамью; тихо, вполголоса).
Вот почему ваше лицо показалось мне знакомым. Вы — маршал Ней. Мишель Ней. Пятнадцать лет назад вас расстреляли по указанию Людовика Восемнадцатого. За то, что вы поддержали Бонапарта в битве при Ватерлоо.
НЕЙ (оглядывается по сторонам; тихо, вполголоса).
Если даже и так? Расстреляли — и всё. Меня больше нет, вам не о чем волноваться... ваше величество!
Теперь приходит пора нервно оглядываться по сторонам Томскому. Ответить Нею он не успевает — в трактир шумно вваливаются три матроса в сопровождении трех проституток. По знаку Катарины, на середину зала выходит Бродяга. Начинает, приплясывая, петь «Чертову цыганочку», увлекает в танец только что пришедших.
Катарина аплодирует. К ее аплодисментам присоединяются остальные. Скоро Бродяге аплодирует весь трактир. Бродяга раскланивается.
Внезапно распахивается входная дверь. На пороге возникает Франсуа-Эжен Робо — шестидесятидвухлетний мужчина, невысокого роста, несколько полноватый. Одет в серый сюртук с отворотами, такого же цвета жилет на золоченых пуговицах и суконные брюки. Воротник-стойка, шелковый пластроновый галстук, кавалерийские сапоги со шпорами, потрепанная двууголка (т.н. «бикорн») без кокарды и галуна — просто шляпа необычной формы.
Шаги нового гостя привлекают внимание собравшихся. Аплодисменты стихают. Воцаряется тишина. Все поворачиваются к вошедшему.
КАТАРИНА (приветливо).
Добро пожаловать, мистер. Или месье? Сеньор? Может быть, милостивый государь? В любом случае — добро пожаловать, проходите, не стесняйтесь! Первая выпивка — за счет трактира.
НЕЙ (со вздохом облегчения).
Наконец-то. Думал, сегодня он опять не придет.
ТОМСКИЙ (потрясенно).
Боже мой, как он похож... (Поспешно прикрывает рот рукой).
РОБО (Катарине, приподняв шляпу).
Прошу прощения, мадемуазель. Это — трактир «Итака», я не ошибся? Не найдется ли у вас комнаты для бедного коммивояжера?
ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ
Занавес закрыт. Перед занавесом, посередине авансцены, вряд, лицом к зрительному залу, сидят на стульях с высокими спинками три действующих лица пьесы: Питер Стюарт Ней, Федор Кузьмич Томский и Франсуа-Эжен Робо.
Справа от них — Бродяга с гитарой в руках. Бродяга поет «Песню о подменах».