Господи, как же скучно-то! Ей-богу, когда я был всего лишь тенью господина Христиана-Теодора, знаменитого ученого, собирателя фольклора и исторических курьезов, мне было куда веселее. Когда я еще не носил имя Теодор-Христиан, моя жизнь была разнообразнее, встречи неожиданнее, а развлечения — полнее. Да, я лежал у ног того самого Христиана-Теодора, в пыли и грязи, меня полоскали в лужах и сушили на песке... но иногда я становился гигантом! Я вырастал до облаков — при ярком лунном свете, в ночи полнолуния, когда хозяин мой страдал бессонницей и выходил на ночные улицы. Я крался за ним. Я забирался на верхние этажи домов! Я заглядывал в окна спален! Чего только я не насмотрелся в те времена! А сейчас (встает с трона, кладет на трон гитару, прохаживается перед строем вешалок; уныло), а сейчас — одиночество. Полное одиночество, полнейшее одиночество. О, люди не знают, что такое одиночество. Как можно быть в одиночестве, если твоя тень всегда при тебе? Ты можешь с нею спорить, беседовать, советоваться. Ты можешь разделить с нею трапезу. Ты можешь даже влюбиться в неё... то есть, в него... то есть, в собственную тень! Можешь подраться с тенью. В конце концов, у боксеров даже существует такой термин — «бой с тенью». (Вновь вздыхает). Но если ты — тень, и человека у тебя нет (а такое иногда случается), ты один-одинешенек. Вот оно, подлинное одиночество, способное довести до безумия.
Тень останавливается перед одной вешалкой. Снимает каску, придирчиво рассматривает ее.
ТЕНЬ (обращаясь к вешалке, строго).
Почему шлем нечищеный? Что за разгильдяйство? Два наряда вне очереди! (Надевает каску, встает рядом с вешалкой; отвечает, за нее, изображая проштрафившегося стражника). Да, ваше превосходительство ! Есть — два наряда вне очереди! (Снимает каску, вешает ее на вешалку; вешалке). То-то. Ну-ка, давай автомат сюда. (Снимает с вешалки автомат). И еще два наряда! Как ты посмел отдать оружие? (Вешает автомат на вешалку). Командиру передай: его превосходительство Теодор-Христиан очень недоволен дисциплиной в гвардии. Не наведет порядок — пущу на растопку бани! И его, и всех остальных. (Проходит вдоль строя, подходит к трону, на котором лежит гитара; отдаёт честь). Ваше превосходительство! (Кланяется трону). За время моего дежурства никто не пытался покушаться на вашу жизнь! Чрезвычайный и Полномочный Посол Короля сновидений просит его принять в любую удобную для вас полночь. Призрак Окровавленной Монахини благодарит за присланные ей воспоминания. Она тронута. Просит вас почтить присутствием ее фамильный склеп. Ее гроб открыт для вас всегда, в любое время дня и ночи. Лучше, конечно, ночи.
Тень вновь берет в руки гитару и садится на трон. Вздыхает, проводит рукой по струнам.
ТЕНЬ (меланхолично).
И вот так — каждый день. Тени, сновидения, призраки. Воспоминания. Игры ни во что. И ничего больше. Кто бы мог подумать, что жизнь правителя окажется вот такой. А принцесса Луиза? Катается по всему свету и только шлет телеграммы. (Берет со столика пачку телеграмм). Вот, пожалуйста. (Читает верхнюю телеграмму). «Дорогой, у меня кончились деньги, тэчэка. Париж дорогой город тэчэка. Вышли десять тысяч тэчэка. Помню о тебе тэчэка. Твоя кошечка». (Комкает, швыряет в сторону). Кошечка. Мяу-мяу. (Читает следующую). «Лондон похож на наш милый провинциальный городишко, но больше тэчэка. И дороже тэчэка. Пришли десять тысяч тэчэка. Твоя рыбка». (Комкает и эту телеграмму). Рыбка. Буль-буль. Кошечка, рыбка. Где-то еще были зайка, ласточка, курочка и мышонок. Зоопарк настоящий. Да, и медвежонок тоже. Господи, да я уже забыл, как она выглядит, эта принцесса! Ее черты кажутся мне зыбкими, дрожащими, словно ее и не было никогда. И накатывает такая меланхолия, такая печаль! И начинаешь бренчать на струнах, которые ничуть не виноваты в этом. И стонешь, выплескивая грусть на окружающих, которых, возможно, и нет вовсе. Как-то вот так... (Проводит по струнам, гитара издаёт печальный минорный аккорд). Вспоминается сразу прошлое, наплывает ностальгия...
Тень поет «Бессонный романс».