ПАЛЕСТИНСКОЕ ТАНГО
Осенний Берлинский вокзал.
Прощаются Виктор и Магда.
Он пристально смотрит в глаза
Зеленые, словно смарагды.
Она улыбнется легко,
Снимая дождя паутину.
А Виктор уже далеко —
Он видит страну Палестину.
А марши в Берлине гремят
Прев оглушает трибуны.
И факелы, ночью дымят,
Зигзагами — молнии-руны.
Мутна, словно небо, вода,
Поет она дьявольским ладом...
Но тянет и тянет туда —
К огням, площадям и парадам...
Вокзала невнятная речь.
Невнятная сцена прощанья.
Не будет ни писем, ни встреч,
Не стоит давать обещанья.
Под небом глубоким едва ль
Он будет вздыхать по Берлину.
А ветер уносится вдаль
Навеки — в страну Палестину.
А марши в Берлине гремят
И рев оглушает трибуны.
И факелы ночью дымят,
Зигзагами — молнии-руны.
Мутна, словно небо, вода,
Поет она дьявольским ладом...
И тянется Магда туда —
К речам, площадям и парадам...
Растает прощальная боль,
Прощальная горькая сладость.
Примерить ли новую роль,
Коль старая больше не в радость?
Дождинка, роса ли, слеза —
А память покроет патина.
Он всё еще смотрит в глаза,
Но что ей теперь Палестина?
Ведь марши в Берлине гремят
Прев оглушает трибуны.
И факелы, ночью дымят,
Зигзагами — молнии-руны.
Мутна, словно небо, вода,
Поет она дьявольским ладом...
И Магду утянет туда —
К речам, площадям и парадам...
16 июня 1933 года Виктор (Хаим) Арлозоров и его супруга Сима сидели на балконе тель-авивского пансиона «Кэте Дан» (ныне гостиница «Дан»). Когда вокруг них стала собираться толпа зевак, они решили прогуляться вдоль моря...
ТЕЛЬ-АВИВСКИЙ
МЕДЛЕННЫЙ ФОКСТРОТ
Весел и прекрасен, юн и говорлив
Городок у моря, в золотом песке.
Но оставлен ими шумный Тель-Авив,
Он, она — и море... Жилка на виске...
В полумраке тают милые черты...
«Нынче в целом свете только я и ты... »
В темно-синем небе — бледный лунный круг.
Тени, тени, тени наплывают вдруг...
В небе ангел смерти свой заносит нож.
И ужалит пуля — подло, будто ложь.
И глаза закроет темной пеленой.
И надежду смоет ледяной волной...
Море безутешно, море слезы льет.
Гаснут, гаснут звуки, и безлюден мол.
До Берлина ветер вести донесет.
И министру рапорт прилетит на стол:
«Встретили на пляже, всё успели в срок.
Завершили дело в восемь двадцать пять».
Иозеф прячет рапорт в ящик, под замок.
Выпивает рюмку — и ложится спать.
В небе ангел смерти свой заносит нож.
И ужалит пуля — подло, будто ложь.
И глаза закроет темной пеленой.
И надежду смоет ледяной волной...
Поздним утром Магда встала ото сна.
Тяжкие виденья мучали ее.
— Магда, дорогая, что же ты грустна?
Без улыбки смотришь в зеркальце свое?
— Милый, мне сегодня снился страшный сон.
Небо, словно бездна... Мертвый человек...
— Ты его узнала? — Мне не ведом он.
— Успокойся, Магда. Всё прошло — навек...
Над Берлином ангел занесет свой нож.
Яд с ножа прольется сладкий, будто ложь.
И Берлин накроет темной пеленой.
Чью-то память смоет смертною волной...
В 1914 году мать Магды, вышла замуж за еврейского промышленника Рихарда Фридлендера. Он удочерил рожденную вне брака Магду, так что в пять лет Магда стала Магдой Фридлендер. В 1938 году по распоряжению зятя, Иозефа Геббельса, ветеран Первой мировой войны Рихард Фридлендер был отправлен в концлагерь.