ПРОЛОГ
15 мая 1610 года в Париже фанатик по имени Равальяк убил короля Франции Генриха IV Наваррского. Среди оплакивавших эту смерть был некто Мануэль де Пименталь, португальский эмигрант, друг и постоянный карточный партнер короля. Генрих однажды пошутил: «Я — король Франции, но, если картежникам понадобится свой король, им, безусловно, станете вы, Пименталь. Отдаю вам свой голос!» Настоящее имя этого несостоявшегося «короля картежников» было не Мануэль, а Исаак. Исаак бен-Жакар. Еврей, уроженец Лиссабона, он оставил родину, бывшую тогда частью Испанского королевства, не по своей воле.
После смерти Генриха ничто не удерживало Мануэля-Исаака в столице Франции. Он счел за благо покинуть Париж и отправиться в Амстердам, налегке — с одной лишь колодой карт в кармане...
Карты. Тузы, короли...
Первоначально карточные короли изображали реально живших исторических деятелей: пиковый — царя Давида, трефовый —Александра Македонского, бубновый — Юлия Цезаря и червовый — Карла Великого (Шарлеманя).
БАЛЛАДА О ЧЕТЫРЕХ КОРОЛЯХ
Хозяйка, ставь на стол четыре кварты.
На счастье прикоснусь к твоей руке.
Картежник Пименталь раскинет карты
В трактире, от Парижа вдалеке...
За окнами паршивая погода,
И стынет не согретая земля,
А у врагов — крапленая колода,
Но есть друзья — четыре короля.
Пиковый король — псалмопевец Давид,
Трефовый — суров Македонец на вид,
Бубновый — у Цезаря мощная длань,
Червовый король — Шарлемань.
Совсем недавно тучи стали ниже,
Совсем недавно всё пошло не так,
И Генриха Наваррского в Париже
Зарезал сумасшедший Равальяк.
Жизнь Пименталя развернулась круто,
И ни синицы нет, ни журавля.
Помогут ли в последнюю минуту
Ему друзья — четыре короля?
Пиковую арфу настроит Давид,
Трефовым копьем Александр пригрозит,
Бубновый штандарт держит Цезаря длань,
Червовый огонь — Шарлемань.
Пускай отныне недруги судачат,
Пускай враги твердят наперебой,
Что отвернулась от него удача,
Что был обманут Пименталь судьбой.
Прощай, Париж! Твои бордели, храмы
Оставит он, чтоб всё начать с нуля.
У Пименталя есть тузы и дамы,
Но главное — четыре короля!
Пиковую чашу поднимет Давид,
Трефовый лекиф Македонцу налит,
Бубновый ритон держит Цезаря длань,
Червовый бокал — Шарлемань.
В Амстердаме Мануэль де Пименталь, подобно другим эмигрантам-беженцам, вел вполне беспечную жизнь и даже преуспевал. Между тем, на его родине творились страшные дела.
КУКОЛЬНАЯ КОМЕДИЯ
Воскресным утром был сожжен
Какой-то иудей.
Под пыткою сознался он
В греховности своей.
На казнь глядели сотни глаз
Сеньоров и сеньор.
И слышал он в свой смертный час
Толпы нестройный ор.
То ль крик, то ль карканье ворон —
И корчился злодей.
Вокруг лишь кукол видел он,
Похожих на людей.
А тем же вечером, когда
И в ложи, и в партер
Пришли все те же господа,
Любители премьер —
Веселый смех не умолкал
И был не показным,
И зал охотно подпевал
Куплетам озорным.
На сцене — кукольная боль,
А в зале все сильней
Рукоплесканья кукол, столь
Похожих на людей.
Кричали в зале: «Автор! Бис!
Сюда! Качать его!..»
Но автора не дождались,
Не ведая того,
Что у него — иной удел
И что встречались с ним.
Что утром это он смотрел
На них сквозь едкий дым.
Сквозь обступавший душу мрак,
В час гибели своей
Он видел только кукол, так
Похожих на людей...
Так был казнен Антониу Жозе да Сильва, по прозвищу «Жудеу» («Еврей» ), — португальский драматург, крещеный еврей, автор многочисленных комических опер для театра марионеток, которого иногда называли португальским Плавтом. В день его казни в лиссабонском театре марионеток Байрро-Альто шла одна из комедий да Сильва, и ей рукоплескали те же зрители, которые утром с жадным интересом наблюдали за казнью.