Театр одного поэта. Пьесы, поэмы

Куклы, куклы...

Одни куклы, плясали на театральных подмостках, другие же...

А что другие? Какие — другие?

Другие куклы, заполняли другие подмостки.

То, что Пименталь бежал из Испании, не избавляло его от преследований инквизиции. И даже от участия в аутодафе (так называлась процедура вынесения и приведения в исполнение приговора инквизиционного суда)! Для бежавших или умерших еретиков существовала процедура «суда в изображении» — осужденного изображала большая, в человеческий рост, соломенная кукла. Так же, как живого преступника, куклу наряжали в специальное позорное одеяние, которое называлось «санбенито». В случае не побега, а смерти, к этой кукле привязывали ящик с останками умершего. Далее суд проходил также торжественно, как над живыми и присутствующими преступниками — на специально построенном помосте.

АУТОДАФЕ СОЛОМЕННЫХ КУКОЛ

Спят купцы и мореходы ранним утром в Амстердаме,
Но грохочут барабаны тем же утром в Лиссабоне.
Там, на сцене, на помосте — дань трагедии и драме,
Там врагам напоминают о божественном законе.
И торжественно шагают инквизиторы, солдаты,
Следом, в желтых санбенито — осужденные злодеи.
Не спасут злодеев деньги — мараведи и дукаты,
Не избегнут наказанья колдуны и чародеи.

Над столбами, над помостом, словно парус — черный купол.
Барабаны умолкают — лишь молитвы да рыданья.
Следом за еретиками на шестах проносят кукол
Из холста, соломы, красок — тем злодеям в назиданье,
Что побегом или смертью избежать суда хотели.
Имена и преступленья намалеваны на платье.
Их поймать святые судьи не смогли иль не успели,
Вместо них костер подарит куклам смертное объятье. 

«... Доктор Антонио де Вергара, он же Моисей де Вергара, португалец, по роду занятий врач, иудействующий, отсутствующий беглец, предстал на аутодафе в соломенном изображении, с отличительными знаками осужденного, был выдан светскому правосудию.

Друг четырех королей

Диего Гомес де Саласар, он же Абрам де Саласар, португалец, породу занятий купец, иудействующий, отсутствующий беглец, умерший во Франции, предстал на аутодафе в соломенном изображении, с отличительными знаками осужденного, был выдан светскому правосудию... »

... В беззаботном Амстердаме, на другом краю Европы
Мануэлю Пименталю улыбается фортуна.
Он купец, судовладелец, перед ним — прямые тропы.
У причала ждет приказа белопарусная шхуна.
Исаака бен-Жакара в Мануэле разодетом
Узнает купец Альфонсо за столом, в пикет играя.
«Исаак, ведь в Лиссабоне вас казнили прошлым летом!»
«Дон Альфонсо, я там не был. Козырь ваш, игра вторая!»

«... Мануэль де Пименталь, он же Исаак бен-Жакар Пименталь, португалец, по роду занятий судовладелец, иудействующий, отсутствующий беглец, предстал на аутодафе в соломенном изображении, с отличительными знаками осужденного, был выдан светскому правосудию... »

Возвращается под утро, как всегда, в игре — удача,
В кошельке звенят монеты, ум его — острее бритвы.
Он ложится спать веселым, но во сне едва не плачет:
Исааку снятся куклы, и подмостки, и молитвы.
На подмостках куклы стонут, их вот-вот поглотит пламя,
На него ж глядит сурово инквизитор на балконе...
... Спят купцы и мореходы ранним утром в Амстердаме,
И кому какое дело — что случилось в Лиссабоне.

После встречи с приезжим португальским купцом Альфонсо де Пир-решу, после странного известия о «казни в изображении») Исаака бен-Жакара не оставляли тяжелые предчувствия. Ему казалось) что кто-то следит за ним, что какой-то невидимый соглядатай всё чаще и чаще ходит за ним по пятам...

Но странно — ведь что такое казнь в изображении ? Как сказал этот самый дон Альфонсо:

«... Казнь была в изображенье, просто кукла из соломы,
В колпаке и балахоне, на табличке — имя ваше... »
«Жизненнойреки порою столь причудливы, изломы... »
Исаак тасует карты, долго-долго пьет из чаши.