Она. Я поняла.
Гудок машины.
Здесь странен гудок машины. Он тут чужой.
Пассажир. Да. Здесь иногда вдруг понимаешь, что среди скоростей, среди всех этих бесконечных ритмов и гудков мы можем забыть что-то очень важное, без чего все бессмысленно… и что знали те, кто жил до нас.
Молчание.
Все получилось хорошо. Я вас измучил бы. Прощайте!
Она. Да, все получилось хорошо. Вот вы и бросили меня. (Рассмеялась)
Затемнение.
В машине.
Старшая. Кто это был?
Ирина молчит.
Так и будем молчать? Значит, мы тебя ждем на обед… (Без энтузиазма.) Только учти, ровно в шесть. У меня все точно… И знаешь, я ненавижу все эти приготовления, поэтому все будет попросту, но с выдумкой: все приходят со своими кружками и мисками. Сначала мы сотворим картофель в мундире…
Она. Вино с собой приносить, или будет торговать буфет?
Старшая. Если не хочешь, не приходи.
Она. Я не хочу, я не приду. Не бойся, моя подруга не соблазнит твоего Ростика. Я не хочу есть картошку в мундире. Мы сегодня будем ужинать в ресторане «Москва». Скромненько и со вкусом. Все-таки – последний день в столице!
Затемнение.
Она и Подруга пришли в ресторан. Два столика в ресторане «Москва». За первым сидят Кирилл и друг Димитрий. Рядом пустой столик с надписью: «Для делегатов!» Появляются Ирина и подруга. Они в нерешительности ОГЛЯДЫВАЮТ пустой столик.
Подруга. Садись! (Усаживаются)
Официантка (появляясь с подносом). Здесь для делегатов, девушки!
Подруга. А Тамара Черная у вас работает?
Официантка. Ее на лето перевели в кафе в ЦПКО.
Подруга. Я ее подруга…
Официантка. Сидите, сидите, конечно… Я обслужу. В парк… ее перевели; на воздух. (К Кириллу и Другу) Несу, мальчики, не волнуйтесь! (Подходит к столику Кирилла, снимает тарелки с подноса)
Друг Димитрий. Хорошо сидим! (Весело) Вот интересно, почему я должен жить на краю света – тундра, олешки бегают. А вот ты здесь. Ну чем я хуже тебя?!
(Заметил Ирину и Подругу) Ты погляди, какие делегаты! (Узнал) Старик, это твоя лауреатка!
Кирилл (будто не слышит, поднял рюмку). Будем здоровы, и пусть все у нас сбудется!
Официантка берет заказ у Ирины. Уходит.
Друг Димитрий. А она – очень-очень. И эта с ней тоже очень-очень. Они обе «очень». (Вскрикнул) Мамочки, как я жизнерадостен!
Подруга (Ирине). Перестань есть хлеб с горчицей. Неужели не можешь подождать?
Друг Димитрий. Народились красивые женщины. А теперь эти мини-мини-юбки. У меня такое ощущение, что у них ноги растут прямо из-под мышек. Кружение головы! Возросли автомобильные катастрофы… Черт подери, поехали, мамочки! (Пьет)
Подруга (перехватила взгляд Димитрия). Как глазеют на женщин в ресторанах. Почему-то у нас абсолютно не принято женщинам заходить в рестораны одним, а вот в Прибалтике…
Она. Интересно, когда две бабы с горя приходят в ресторан, им становится так неловко, что одна из них тотчас произносит эту идиотскую фразу про Прибалтику. Дорогая, все абсолютно верно! Женщинам нельзя ходить в ресторан одним. Это омерзительно. Болтают о чепухе и при этом все время пудрятся и поправляют прическу. Это могут вынести только хладнокровные прибалты.
Кирилл поймал наконец взгляд Ирины и поздоровался. Она ответила.
Друг Димитрий. Мы узнаны, ура! А их, между прочим, двое. И нас с тобой, между прочим, двое. А что, если, между прочим…
Подруга (Ирине). Это еще кто?
Она. Это, по-моему, никто. А о чем мы говорили?
Подруга. Вот что, калоша…
Она. Знаешь, я давно хочу тебя попросить. Я начинаю сейчас свою новую, свою одинокую жизнь, и в этой жизни я решила позволить себе маленькую роскошь: не слышать, как ты остроумно называешь меня «калошей».
Подруга. Что с тобой?
Она. Все хорошо. Просто я думаю о своей будущей жизни. Как положено одинокой бабе, я решила тратить свое свободное время на искусство. Я поступлю в самодеятельность – в ансамбль гусляров. (Засмеялась.) Раньше я не понимала этих глупых, несчастных баб, которые обожают певцов и актеров. А теперь пойму, пожалуй. Это мои коллеги – одинокие женщины, которым нужно куда-то истратить умение любить. (Помолчала) Я давно не видела твоего Артемку. Сколько ему?