Но в то ветреное утро, когда обещал начаться дождь, все было иначе. Алана выводило из себя абсолютно все: пыль, которая летела ему в лицо, новые кроссовки и натертые из-за них мозоли. Даже сын, всегда отличавшийся болезненной аккуратностью, подвел его – выронив почти двадцать экземпляров свежей газеты. Это было равносильно тому, как если бы Джон разбросал по Лондону отцовские деньги.
Пока Алан работал, Джон сидел в машине, смотрел на улицу через лобовое стекло и с грустью думал об отце, который еще ни разу не повышал на него голос. Нет, Джон не обиделся на него. Только насторожился. Алана Райли отличали мягкий характер и доброе сердце, поэтому Джон был шокирован этой внезапной вспышкой гнева.
«Может, причина в надвигающемся дожде? – с тоской подумал Джон и поднял глаза к небу. – Или… вдруг папа заболел?»
Но не только в отце он заметил перемены. В себе самом – тоже. И пока Алан работал, Джон пытался понять, что не так с ним самим. Он не сомневался – газеты выпали из его рук не случайно. Еще ни разу он не подводил отца. И еще ни разу отец не кричал на него. Что-то будто руководило их действиями. Что-то плохое.
Тучи, нависшие над Лондоном, напоминали черный купол цирка. Они посеяли внутри юноши ядовитые семена беспокойства и ужаса. Всегда веселый и энергичный, Джон Райли не понимал, из-за чего в его сердце словно зашевелились червяки.
Парень устало вздохнул. Он уже хотел закрыть глаза и вздремнуть в ожидании отца, но вдруг увидел на улице перед их машиной молодого мужчину в черном пальто, цилиндре и с тростью. Незнакомец возник в нескольких метрах от мини-фургона непонятно откуда. Джон Райли, не сомневаясь, поставил бы фунт на то, что пару секунд назад там, где стоял незнакомец, никого не было.
Джон немедленно решил, что этот молодой мужчина джентльмен, ведь одет тот был как зажиточный англичанин или популярный киноактер. А и тех, и других Джон, не раздумывая, приравнивал к этому гордому званию.
Мужчина, рассекая поток ветра, направился к мини-фургону с эмблемой «Таймс». Над незнакомцем кружил ворон. Глаза птицы были мутно-белыми. А вот у мужчины – отдавали неестественной желтизной.
Джон вжался в сиденье, но не мог оторвать взгляда от мужчины, который приближался к нему с грацией кошки. Он двигался медленно и расчетливо, будто знал, что произойдет через несколько минут, но это мало его беспокоило. Всезнающий, умудренный и беспринципный взгляд.
Когда любопытство Джона победило страх, он распрямил плечи и окинул взглядом молодого мужчину. Этого джентльмена скорее можно было представить персонажем романа Чарльза Диккенса или Оскара Уайльда, чем жителем современного Лондона. Было в нем нечто запретное и сладостное, как в райском яблоке. Эстетизм, граничащий с помешательством.
Его пальто яростно трепал ветер, но длинные, почти до плеч волосы оставались недвижимы, словно облитые черным воском. Незнакомец смотрел под ноги, держа трость в правой руке. Но он не опирался на нее – лишь временами опускал на асфальт, словно чтобы придать облику еще больше загадочности и элегантности. Он будто привыкал к своему облику, пытался понять, на что способно его тело и как выглядит со стороны. Если бы Джон ходил в театры, то сразу понял – перед ним искусный актер, который почти вошел в свою новую роль, но еще не успел испробовать все ее возможности.
«Мне бы такую уверенную походку, тогда бы девушки вились вокруг меня», – со смесью беспокойства и заинтересованности подумал Джон.
Да, этот джентльмен поразил юношу, но вместе с тем и напугал – глядя на него, Джон чувствовал, как начинало сосать под ложечкой, а внутри все сжималось, как если бы он стоял на крыле летящего самолета и смотрел вниз. Еще и этот ворон с белыми слепыми глазами…
Джон сглотнул. Кроме загадочного человека в черном пальто и птицы, на улице почти никого не было – юноша заметил клерка, который перебегал дорогу, спеша в офис. А чуть позже показалась группа туристов с гидом. Они комично проследовали в кафе, спеша укрыться от надвигающегося дождя. Но никто из них не обратил внимания на странного джентльмена, словно привилегия его лицезреть была только у сына экспедитора «Таймс».
Незнакомец остановился у мини-фургона. Джон смотрел на него в упор, пытаясь понять – кто он такой и почему его образ вызывает в душе склизкое чувство надвигающейся гибели. Возраст мужчины оставался загадкой для Джона. Только черный гипнотический силуэт врезался в его сознание, как нож в мягкие ткани убитого животного.