Выбрать главу

Мы поднялись на второй этаж и оказались в большом и просторном холле, забитом девочками, девушками и женщинами. Среди них не было ни одного мужчины.

– А Том не соврал, – заметила я, когда мы с Джейн встали около рояля в углу холла. – Театр популярен у женщин.

Второй этаж театрального здания оказался таким же мистически-прекрасным, как и первый. В черно-красных тонах, с необычными картинами на стенах. Только вместо портретов Марло и Шекспира, здесь висели иные произведения искусства. Я натыкалась то на зловещие улыбки, то на язычки огоня, которые, казалось, готовились выпрыгнуть из заточения рам, чтобы поглотить гостей.

Холл оказался просторным, с двумя дверьми, которые смотрели друг на друга, – одна вела в зрительный зал, другая в служебный коридор с гримерками. Между ними стоял диван из черной кожи, на котором сидели три девочки, погруженные в свои телефоны. Я подняла взгляд на потолок и увидела большую викторианскую люстру.

Я разглядывала каждую деталь интерьера с особым восторгом, снова и снова вспоминая, как еще несколько недель назад проходила мимо этого здания и с любопытством заглядывала в окна. Я пыталась вообразить, как все выглядит внутри. Представляла, что все тут современно и ново. Но ни одна моя фантазия не оправдалась. Коричневый паркет, черные стены, картины и люстра. С виду мрачное здание было совершенно иным внутри. Здесь присутствовал дух прошлых веков. Он был заперт в рояле, стенах, люстре и даже в необычных картинах, на которые я старалась не смотреть, чтобы не портить себе настроение. Другие зрители, кажется, делали то же самое.

Через минуту на второй этаж поднялся еще один дворецкий – тоже высокий, но с длинными волосами, которые собрал в хвост на затылке.

Циркач, – вспомнила я прозвище Дэвида Мосса, лучшего друга Тома.

Поклонившись зрительницам, он распахнул двери в зал и пригласил всех войти. Когда я проходила мимо Циркача, наши взгляды на секунду встретились, и парень улыбнулся. В этот момент мне показалось, что меня коснулось пуховое перо. Я не заметила никакой циничности в его искренних карих глазах. Друг Тома производил впечатление мягкого и доброго человека, и я не понимала, почему Харт описал его чуть ли не как каменную глыбу.

«Неужели соврал?» – в замешательстве подумала я.

– Такое чувство, что мы на приеме у Королевы, – засмеялась Джейн, когда мы сели на свои места во втором ряду. – Необычно тут у них. Но мне нравится.

– Мне тоже, – оглядываясь по сторонам, тихо призналась я больше самой себе, чем подруге.

Вокруг нас суетились зрительницы в поисках своих мест. Одни громко переговаривались, другие тихо хихикали. Девочки, которые занимали диван в холле, сели перед нами и начали общаться друг с другом, забыв о телефонах. Кажется, они обсуждали очередную восходящую звезду кино.

– Я никогда не была в таком маленьком театре. Здесь так необычно, – задумчиво произнесла я.

В театре оказалось всего десять рядов по десять мест в каждом. Впереди – красный занавес, по бокам – черно-красные стены, напоминающие горящие угольки. Мы сидели в коробке, но я не чувствовала никакого дискомфорта.

– Бывший парень водил меня в камерный театр, – вспомнила Джейн. – Но это было года три назад. Я даже не помню, понравилось ли мне там. Но необычно, да. С этим соглашусь.

Когда все зрители расселись, к нам вышел Циркач и произнес:

– Дамы и… дамы, просим вас выключить сотовые телефоны, – любезно сказал он, улыбаясь глазами. – И добро пожаловать в театр «GRIM»! В самый необычный современный театр! Обещаем, после этого спектакля вы уже не вернетесь к привычной жизни. Только тс-с-с, об этом я вам не говорил.

Молодой человек мягко улыбнулся, и все зааплодировали ему, предвкушая удивительное зрелище. Когда и я приготовилась присоединиться к аплодисментам, взгляд дворецкого вдруг изменился, а его улыбка превратилась в волчий оскал. Пропала доброта, а вместе с ней легкость, которая окутала тело, когда я впервые взглянула на юношу у входа в зрительный зал. Может быть, я нафантазировала это, но, произнося последнее предложение, Циркач остановил на мне злобный взгляд. Уже не пуховое перо, а кувалда, готовая пробить череп. Его глаза больше не улыбались. В них плескался необъяснимый азарт. Словно он видел добычу и представлял, как разделывается с ней у всех на глазах.

Опешив, я моргнула. В эту секунду Циркач снова стал приятным юношей-дворецким. Он тепло улыбался зрителям.

«Да что со мной такое? – подумала я. – Привидится же такое».

В этот момент в зале выключили свет. Красный занавес разъехался. На сцене в кресле сидел пожилой мужчина и пил виски. Это был мистер Уайк. На его коленях лежала газета, а рядом на круглом кофейном столике горела ночная лампа. Перед нами предстал зажиточный писатель.