Да, я многого боюсь: того, что не оправдаю своих ожиданий, что опозорюсь, что люди увидят во мне простушку. Наконец, я боюсь, что никогда не напишу ни одной интересной статьи, останусь никем не замеченной. Тогда отец сурово скажет, когда я вернусь в Бирмингем: «Я же говорил, что у тебя ничего не выйдет!» Возможно, он уже будет стариком к тому времени, а я – неудачницей за сорок. Это будет крах. Крах, сравнимый с падением Великой Китайской стены. Но мое падение не повлияет на жизнь нации. Оно скажется лишь на моей жизни. Я борюсь со страхом и неуверенностью с рождения, но если рухнут мои мечты, я проиграю битву, и тогда от меня ничего не останется. Даже праха. А этого допустить я никак не могу. Человек жив, пока ему есть к чему стремиться. Бороться до последнего – единственный способ остаться живой. Я еще не стала журналистом, но мое стремление – ключ к успеху.
Я работаю бариста в Лондоне на Пикадилли и каждый день дарю людям возможность пить напиток, который пробуждает не только сонный организм, но и любовь и силу духа. Люди становятся добрее после чашечки капучино и сильнее – после американо. Кофе – важная часть жизни. Я верю в это так же, как и в несгибаемую силу Королевы.
– Сара, опять в облаках витаешь! – услышала я грозный голос управляющего кофейни. Бен Дартл – мужчина средних лет, примерный семьянин с лысиной и кошельком. Он направлялся ко мне уверенной походкой, не замечая на пути ничего, даже девушки, которая шла ему навстречу с пластиковым стаканчиком кофе. Мистер Дартл преодолел расстояние от двери до стойки за пять шагов. У меня этот путь занимал как минимум десять.
– Нет, мистер Дартл, – я хотела улыбнуться, но по привычке поджала губы. Я смотрела на высоченного начальника, чувствуя себя мушкой. Он нависал надо мной, как скала над хилой березой.
Бен Дартл перевел взгляд с моего встревоженного лица на кофемашину – но она была в полном порядке и идеально чистой. Потом он развернулся и сканирующим взглядом осмотрел кофейню: белые столики, бежевые стены. Приподнявшись на носочки (с его-то ростом метр восемьдесят пять!), заглянул в чашку, которую держал в руках посетитель, проверить – ровно ли я нарисовала на капучино сердечко. Не найдя к чему придраться, он развернулся ко мне. Мистер Дартл смотрел на меня около пяти секунд, потом глубоко вздохнул и тихо произнес:
– Я слежу за тобой, Сара.
– Хорошо, мистер Дартл, – уверенно сказала я, игнорируя дрожь в коленях. Управляющий проверял меня каждый день. Влетал в кофейню, как ураган, проверял все, а потом уходил к себе в кабинет, ничего не говоря.
– Думаю, тебя хотят уволить, – сказала моя лучшая подруга Джейн Крофт, когда мы разговаривали с ней по телефону, пока не было клиентов.
Джейн всегда раздувала из мухи слона. И пусть в тот вечер ее опасения не казались преувеличенными, внутренний голос подсказывал – такого не может произойти. Нет, только не сейчас и не со мной.
– Будь осторожнее, вдруг этот полоумный еще жучки везде наставил. Узнает, что ты разговариваешь по телефону на рабочем месте, сразу за шиворот выкинет на улицу.
– Это так глупо! – выпалила я. – Я работаю в этой кофейне почти пять лет. До мистера Дартла все было хорошо. Он два месяца назад стал управляющим, и все, теперь я живу как на иголках. Джейн, я никак не могу потерять эту работу. Нужно платить за квартиру, продолжать копить на магистратуру. Как же сложно сейчас без комнаты в общежитии… столько денег уходит на аренду. Почти половина зарплаты!
– Еще много копить на магистратуру? Сможешь поступить в 2020-м?
– Много, – вздохнула я, глядя в окно, в котором отражалось мое печальное лицо. В свете кофейни пухлые губы казались бледными, взгляд потухшим, а каштановые волосы, неизменно собранные в конский хвост, тусклыми. «И что мне такой делать?» – В лучшем случае поступлю в 2021-м, но если потеряю работу, то только в 2022-м.
– Так, а ну быстро взяла себя в руки! – послышался в трубке грозный голос Джейн Крофт.
Перед глазами тут же появился ее образ: черное волнистое каре, карие глаза, метающие молнии, и тонкие кисти рук (по привычке она сжимала их в порыве ярости). Моя подруга еще со времен университета, Джейн всегда раздражалась, когда я начинала ныть. Она сразу превращалась из плюшевого мишки в свирепого гризли и вправляла мозги такому трусливому зайцу, как я.
Джейн работала фотожурналистом в молодой редакции и была на два с половиной года старше меня. Профессия репортажного фотографа – ее призвание, стиль жизни и воздух. Джейн могла пробраться в самый центр событий, используя харизму и силу характера, которую унаследовала от отца – главного инспектора полиции Уэльса. Я сильно отличалась от подруги – была спокойной и сдержанной. А еще слишком чувствительной. Нежность досталась мне от матери по наследству, что сильно мешало в жизни.