Со времени открытия Александрийского т-ра в Петербурге (1832) К. ведущий актёр-трагик этого т-ра. Исполнял главные роли в реакционных, псевдопатриотических пьесах Н. В. Кукольйика и Н. А. Полевого на столичной сцене: Пожарский, Ляпунов, Басенок ("Рука всевышнего отечество спасла", 1834, "Князь Михаиле Васильевич Скопин-Шуйский", 1835, "Боярин Фёдор Васильевич Басенок", 1844, Кукольника), Иголкин, Неизвестный ("Иголкин, купец Новгородский", 1838, "Параша-сибирячка", 1840, Полевого) и др. Играя в трагедиях Шекспира, К. подходил к ним с позиций классицистскои эстетики. Пренебрегая психологич. сложностью шекспировских героев, К-"выделял в них одну главную, как ему казалось, черту. В роли Отелло (1836) подчёркивал ревность, в Гамлете (1837) борьбу датского принца за престол. Необычайно сильных внешних эффектов К. достигал в пьесах Шиллера подменяя, однако, социальное содержание его произв. личными конфликтами: тема мести лежала в основе его трактовки роли Карла Моора (1828); оскорблённым сыном в исполнении К. был Фердинанд ("Коварство и любовь" Шиллера, 1827). К. много играл в мелодрамах: Жорж Жермани ("Тридцать лет, или Жизнь игрока" Дюканжа, 1828), Кин ("Кин, или Гений и бес-путство" Дюма-отца, 1837), Нино ("Уголино" Полевого, 1838). К. обладал высокой актёрской техникой. Он много работал, добиваясь блестящей отделки роли, продумывал и отрабатывал каждый жест, интонацию. Но интонационные и пластич. эффекты К. нередко противоречили художеств. логике сценич. образа.
Гастроли К. в Москве (1833 и 1835) вызвали оживлённую полемику, к-рая вышла за рамки эстетич, спора об актёрском иск-ве и приобрела острый общественный характер. Критик "П. Щ." (Н. И. На-деждин), отрицательно отозвавшийся о парадно-декоративном иск-ве К., противопоставлял ему любимое демократии, зрителем бунтарское творчество П. С. Мо-чалова. В отзыве на спектакль "Мария Стюарт"" в к-ром участвовали одновременно К. и Мочалов, "П. Щ." писал: "Высшая часть публики, впрочем ко всему довольно равнодушная, была за Каратыгина, средняя - наполовину, низшая за Мочалова". В защиту "светского" иск-ва К. выступил С. П. Шевырёв. В 1835 в полемику вокруг имён К. и Мочалова вступил В. Г. Белинский со статьёй "И мое мнение об игре г. Каратыгина", в к-рой поставил ряд кардинальных вопросов актёрского творчества. "Смотря на его игру,- писал о Каратыгине Белинский,- вы беспрестанно удивлены, но никогда не тронуты, не взволнованы... В его игре всё так удивительно, но вместе с тем так поддельно, придуманно, изысканно" (Полн. собр. соч., т. 1, 1953, с. 187). Иск-ву К. Белинский противопоставлял демократич. творчество Мочалова. Отмечая выдающийся талант и блестящее мастерство К., В. Г. Белинский, А. И. Герцен и др. говорили о вредном влиянии, к-рое оказывала на него официальная пресса, подчёркивали зависимость К. от вкусов придворно-аристократич. зрителей. С конца 30-х гг. иск-во К. под влиянием статей Белинского, поездок в Москву, совм. выступлений со мн. мастерами реалистич. школы Малого т-ра, а главное в связи с общим процессом развития реализма постепенно обретало черты естественности и простоты. Так, напр., играя роль Людовика XI ("Заколдованный дом" Ауфенберга, пер. П. Ободов-ского, 1836), К. вместо обычного величественного благородного театрального монарха играл дряхлого, трусливого старца, жестокого и мстительного. Восхищённый его игрой, Белинский оставил описание исполнения актёра в этой роли. "Посмотрите, как он согнулся,- писал Белинский,- как часто он кашляет, задыхается, как медленна и слаба его походка, какое коварство в его будто бы простодушном смехе, как он всё видит, притворяясь, что ничего не видит, как он умеет прикинуться обманутым, чтобы вдруг и врасплох схватить свою жертву и заставить ее во всем сознаться" (там же, т. 3,1953, с. 375). В роли Лира (1838) К. подчёркивал сложную психологич. основу характера гордое тщеславие короля, постепенное прозрение Лира, пробуждение в нём простых человеческих чувств. Глубокое участие зрителей вызывал К.-Лир в сцене безумия. Об исполнении К. гл. роли в драме "Велизарий" Шенка (1839, пер. П. Ободовского) Белинский писал: "...В продолжении целой роли - благородная простота, геройское величие видны были в каждом шаге, слышны были в каждом слове, в каждом звуке Каратыгина... Его игра становится всё проще и ближе к натуре..." (там же, с. 322-23). Упорный творческий труд, неустанная шлифовка каждой роли, внимательное изучение лит. источников и иконографич. материалов при воплощении историч. персонажей - все эти качества К. оказали положит. влияние на развитие актёрского иск-ва. К. принадлежит заслуга в продвижении на сцену мн. выдающихся произв. отечеств, драматургии. Он был. первым исполнителем ролей Чацкого (1831), Дон Гуана ("Каменный гость" Пушкина, 1847), Барона ("Скупой рыцарь" Пушкина, 1852), Арбенина ("Маскарад", 1852).
К. перевёл и переделал более 40 пьес - "Ричард Дарлингтон" Дюма-отца, Губо и Ведена (1832, пост. 1833), "Кин, или Гений ц беспутство" Дюма-отца (1836, пост. 1837), "Кориолан" Шекспира (1840, пост. 1841), "Людовик XI" Делавиня (1849) и др.
3)Пётр Андреевич - драматург-водевилист л актёр. Брат Василия Андреевича К. См. Каратыгин П. А.
4) Александра Дмитриевна [урожд.- Полыгалова, по сцене до замужества - П е p л о-в а; 16(27).IV.1777-25.V(6.VI).1859] - жена Андрея Васильевича К., мать Василия Андреевича и Петра Андреевича К. Ученица И. А. Дмитревского. В 1794 после окончания театр. уч-ща вступила в Петербургскую драм. труппу. Исполняла гл. роли в мелодрамах, трагедиях, сентиментальных драмах: Эйлалия ("Ненависть к людям и раскаяние" Коцебу, 1797), Лиза ("Лиза, или Торжество благодарности" Ильина, 1802), Берта ("Гусситы под Наумбургом в 1432 году" Коцебу, 1806), Ольга ("Пожарский, или Освобождённая Москва" Крюковского, 1807). В 1811 перешла на роли матерей (Соломония в антитиранич. трагедии П. А. Корсакова "Маккавеи", 1813).
5) Александра Михайловна (урожд. Колосова; 4 (16).II.1802- 7(19). III.1880]- жена Василия Андреевича К. Ученица А. А. Шаховского и П. А. Катенина. Дебютировала на петерб. сцене в 1818 в роли Антигоны ("Эдип в Афинах" Озерова). Первоначально выступала в классицистском репертуаре: Моина ("Фингал" Озерова, 1818), Заира (о. п. Вольтера, 1819), Эсфирь ("Эсфирь" Расина, 1819), Камилла ("Горации" Корнеля, 1823). Пушкин в статье "Мои замечания об русском театре" (1820) отмечал недостаток естественности и простоты в игре К. Наибольших успехов К. добилась, когда сталеГ выступать в романтич. драмах, мелодрамах, салонных комедиях:
Мария Стюарт (1834), Мария ("Мария, или Три эпохи из жизни женщины" Ансело, 1837), г-жа де Лери ["Женский ум лучше всяких дум" ("Каприз") Мюс-се, 1837], Елена Глинская ("Елена Глинская" Полевого, 1842). Оставила сцену в 1844.
Соч.: Русский театр в царствование Александра I (1801-1925). Из журн. А. В. Каратыгина, Русская стя-рина", 1880, т, 29, с. 257-75; В. А. Каратыгин, Письма к П. А. Катенину, там же, 1880, т. 29, с. 286-90;
Каратыгина А.М., Мое знакомство с А. С. Пушкиным, в кн.: Каратыгин П. А., еЗаписки, т. 2, Л., 1930, с 268-88.
Лит.: [К а р и е е в М. В. ], Семья Каратыгиных (По поводу столетия рождения В. А. Каратыгина), "ЕИТ". Сезон 1903-1904, СПБ, 1904, приложение к вып. 14, с. 1-33;
Лебедев В. А., "Журнал театральный" артиста Андрея Каратыгина, в сб.: О театре, Л., 1927; Белинский В. Г., И мое мнение об игре г. Каратыгина, Полное собр соч., т. l. M., 1953,с. 179-88; В. А. Каратыгин, в кн.: Очерк истории рус.сцены в биографиях ее главнейших деятелей,сост. С. Бураковским. СПБ, 1877, с. 39-53; Долгов Н., Каратыгин и Мочалов, "Аполлон", 1914,.№ 1-2, с. 92-107; Брянский А., Театр в эпоху крепостничества, в сб.: Сто лет. Александрийский театр-театр госдрамы, Л., 1932, с. 93-132;