Для меня сейчас первостепенная задача – тихо и аккуратно выведать нужную мне информацию.
Отойдя подальше от входа, встаем за угол, чтобы как можно меньше людей нас видело.
– Итак…
– Итак… – передергивает она.
– Рассказывай. Я жду, – мои нервы на пределе, жаль, что она не мужик, уже бы давно разобрался.
– Не припомню, чтобы мы переходили на «ты».
– Послушай… те. Мне уже не до шуток!
– Мне тоже. Я могу лишиться работы!
– Из-за чего? Из-за того, что я узнаю от вас хоть что-то о Лили? И как вообще вы провернули всё в самолете?
– Она тебе назвала свое имя? – стюардесса выглядит очень шокированной.
А я, что называется, обалдел от ее реакции. Что такого в том, что девушка сказала, как ее зовут?!
– Э… ну да. А что?
– Раньше она так не поступала… Хотя она и тут умело вывернулась, назвавшись неполным именем, – задумчиво говорит она, а в глазах пляшут смешинки.
– И как звучит ее имя полностью?
Стюардесса выгибает бровь. Стерва, все понятно.
Президент Бенджамин Франклин на купюре решит это вопрос, я уверен. Протягиваю ей сотню долларов, на что она только фыркает.
Ясно. Значит, мало. Ну что же, я настолько же нежадный, насколько любопытный, особенно сейчас. Добавляю сверху еще две хрустящие банкноты.
– Еще семь таких сверху, и расскажу, – говорит и при этом забирает из моих рук баксы.
–Шутишь?! Одно имя за штуку зеленых?! – это уже наглость.
– А что тебя еще интересует?
Решаю пойти ва-банк:
– Рассказываешь всё, что о ней знаешь. – Стерва хочет возмутиться, но я не даю ей вставить даже слова и быстро продолжаю: – И тогда сверху добавляю еще штуку.
Все ее мыслительные процессы отображаются на лице. Жадность и жажда легкой наживы борются с ответственностью и правилом не разглашать информацию о пассажирах.
В итоге побеждают первые два, и она произносит:
–Ладно, только деньги вперед.
Достаю еще семь стодолларовых купюр и передаю ей. Улыбается плотоядно, глаза бегают по зеленым бумажкам. Уже явно планирует, на что их потратит.
– И?
– Только никому ни слова, что это я проболталась.
– Детка, я даже имени твоего не знаю, – с легкой насмешкой произношу эти слова, пытаясь успокоить собеседницу. – Да и кому мне это рассказывать?
– Ну, не знаю. Мало ли.
– Короче, давай быстрее. Как ее зовут и так далее. Все, что знаешь.
– Зовут ее Лилиана. За ней стоит какая-то крутая «шишка», при деньгах и власти.
– Откуда такая инфа?
– Наблюдательность.
– Под вопросом. Что еще? Какая у нее фамилия?
– Не знаю.
– Слушай!..
– Я честно не знаю.
– А имя откуда знаешь тогда?
– Ну… знаешь она не первый раз летает нашей авиакомпанией, – смотрю на нее скептически, так как это явно не вся правда. Заметив мой взгляд, она понимает, что такими пространными объяснениями от меня не отделаться и придется выложить всё как есть. – В первый ее перелет в Штаты, примерно год назад, я была бортпроводником того рейса. Она тогда была очень расстроена, почти весь полет проплакала.
– Да ладно! Вот так, при всех ревела?
–А, нет. В бизнес-классе больше никого не было. Только она. Они выкупили все билеты .
А вот это уже интересно.
– И что дальше?
– Я услышала конец ее разговора с матерью, она держала трубку далеко от уха, потому что та на нее кричала. А я как раз шла мимо по проходу и услышала, как мать назвала ее Лилианой.
– Ясно, что еще?
– У нее всегда минимум два билета на руках. Если не происходит никаких эксцессов, то она весь путь проводит в бизнес-классе. Если случаются такие курьезные ситуации, как сегодня, то она меняет свою внешность и садится в «экономе».
– Так вот почему я ее не нашел! – Наконец-то я начал понимать, что произошло в самолете. – Она замаскировалась?! Вот в чем дело! Хотя, думаю, я бы всё равно ее узнал. Наверное, она спряталась на последних рядах.
Стюардесса смотрит на меня как на одноклеточное существо. Глупое и противное.
– Что не так? – она реально начинает меня выводить из себя. Вообще, у нее сейчас такое самодовольное лицо, словно она королева положения и всё знает, а я, мелкий червяк, – ничегошеньки! И это бесит больше всего.
– Вы, красавчики, думаете, что всё знаете, раз почти каждая «дает». А на самом деле это не так.
– Да что ты? Как интересно. Не поведаешь секрет? И кстати, без «почти», – подмигиваю ей.
– Ха! Ты бы ее не узнал! Вернее, ты ее уже не узнал, – делает она ударение на «уже», – хотя видел.