Глава 6 Люся
Люсе казалось, что именно пронзительное ощущение счастья разбудило её так рано. Неведомое ранее ощущение полноты жизни и чистой радости переполняло её от макушки до пальцев ног. Люсе подумалось, что не только тело, но и лицо должно измениться. Девушка вскочила с постели и подбежала к зеркалу. И это действительно случилось: тайна светилась в глазах, затаилась в пухлых со сна розовых губах, изгибая их в счастливой улыбке. Тайна пряталась в густых локонах, ласково обрамляя плечи золотистыми змейками. Девушка подошла к окну и растворила его настежь, вдыхая морозный утренний воздух. Люся обняла себя за плечи. Как же я люблю сегодня весь мир! Каждое дерево и каждую тропинку.
Люся подумала о том, кто наполнил её тело бьющей через край энергией. Спит ли он сейчас или тоже проснулся от счастья? Вчера, когда она собиралась домой, – а уходить так не хотелось! – он показался ей грустным. Люся ласково тормошила его. Говорила, что всё устроит, и они не будут разлучаться. Он не поверил и даже рассердился. Начал было расхаживать по комнатке, а потом опять целовал её.
- Ты такой ребёнок, Люси. Ты не знаешь этого мира, его условностей и правил.
- Я люблю тебя! И я смогу уговорить папа. Никто и ничто на свете не сможет разлучить нас.
Люся высунулась в окно. Из её комнаты на втором этаже хорошо были видны занесённые снегом яблони. Ах, как жаль, что ещё зима. Вот если бы цвели яблони.
Люся вспомнила, что сегодня в их доме сегодня в их доме дают последний бал перед масленицей. Улыбнулась. Сегодня долгожданное событие не казалось таким привлекательным, как раньше. Ведь её счастия, Гришеньки, никак не может там оказаться. Там будут блестящие молодые люди, с которыми ей нужно быть очаровательной, чтобы, как говорила маман, сделать достойную партию.
Люся снова прыгнула в кровать и закуталась в одеяло, подоткнув повыше подушку. Нужно прочитать новую главу романа, которую написал её Гришенька. Прочитав страницу, Люся нахмурилась. Она никогда не скажет, что ей не нравится, как он пишет. Но как приятно держать в руках его рукопись, любуясь его неразборчивым почерком. Размышления главного героя о несправедливости показались Люсе, выросшей на романах, скучными. Казалось, она на минутку закрыла глаза, чтобы подумать. Когда проснулась, увидела рассыпавшиеся по полу листки рукописи. Она тут же вскочила и стала собирать, целуя каждый листок, извиняясь перед Гришенькой, как она называла его про себя. Вслух было позволено называть его Гришей. И то лишь совсем недавно. До этого он был Григорием. Он не терпел ласковых имён.
Появилась Марьяша с туго заплетённой косой, в шерстяном синем платье. Круглолицая, розовощёкая, с приветливой улыбкой.
‒ Доброе утречко, Людмила Михайловна. Кушать здесь будете или в гостиную спуститесь? Они уже завтракают, за Вами послали. Говорят, что Вы спите долго.
‒ Вниз спущусь. Марьяжа, причеши меня так же, как вчера. Мне понравилось.
‒ Вам очень идёт, Людмила Михайловна, когда волосы сверху подняты, а внизу локонами спускаются, ‒ Марьяша взяла с туалетного столика золотистую щётку и начала расчёсывать волосы. – Вы помните, что сегодня бал?
‒ Конечно.
Люся подумала о бале. Как хочется танцевать, кружиться в вальсе. Жаль, что не с Гришенькой, но всё равно хорошо. Она даже не знает, умеет ли он танцевать? Если нет, придётся научиться. Как же это: не уметь танцевать?! Они как-то заговорили о танцах, он сказал, что это прихоть богатых и перевёл разговор на другую тему.
‒ Вы наденете то платье, которое мне показывали?
Люся улыбнулась.
‒ Обязательно надену.
‒ Вы такая смелая.
Ты даже не представляешь какая, подумала Люся, вспоминая, как хорошо было в ласковых руках Гришеньки. Как он был трогательно нежен. Теперь можно свысока смотреть на неопытных подруг. Ах, как бы улучить время и успеть сбегать в ту комнатку. Почувствовать нетерпеливые мужские пальцы, расстёгивающие пуговицы на платье. Снова испытать запретное наслаждение, о котором столько читала в книгах. Раньше ей казалось, что это только выдумывают, а оно ведь есть на самом деле.
Люся еле сдерживала нетерпение, наблюдая, как Марьяша возится с её платьем. Если бы можно было спуститься в столовую в бархатном пеньюаре, прихватив волосы лентой, а то и вовсе с распущенными волосами. Люсю утомляли частые переодевания, отнимающие много времени. Какая разница, как она одета, если все свои? Однажды она была в гостях у своей новой подруги, там к завтраку все вышли в пижамах и, развалившись на креслах, пили кофе. Люся была в полном восторге. Ей, вообще, не доставало свободы в их жёсткой семье с устоявшимися привычками, где всё расписано, что можно и что нельзя. И этот тон задавали женщины, а мужчины – их было всего двое: папа и деда беспрекословно подчинялись. Впрочем, у папа было слишком много дел на службе, а деда предпочитал жить в имении, приезжая в их дом лишь изредка, подчиняясь требованию жены: не давать пищу сплетням. И тогда деда, надев фрак и жилет, участвовал в приёмах вместе с бабулей.