Люся в волнении стояла перед зеркалом.
‒ Марьяша, скорее. Вдруг зайдут.
‒ Всё готово, ‒ Марьяша подвила последний локон. – Какая же вы красивая. И платье это, конечно, не сравнить с тем прежним.
‒ Марьяша, тебе бы хотелось на бал? ‒ вспомнила Люся Гришины слова.
Девушка вздохнула.
‒ Барыня столько заданий надавала, как только я освобожусь. А я ведь умею вальс танцевать. Хотите покажу?
‒ Да?
Марьяша, подхватив ситцевое платье, чтобы не мешала, сделала несколько танцевальных движений. Люси представила её в бальном платье, с приколотыми к корсажу цветами. Гришенька прав. Несправедливо это. Надо что-то придумать. Может быть, бал для слуг?
Когда Люся, подобрав подол, спускалась с лестницы, сердце билось так, что ей казалось, задохнётся от волнения. Сейчас она увидит троицу. Они уже на месте, встречают гостей. А что, если бабуля устроит скандал и отправит переодеваться? Нет, Господи, пожалуйста, только не это. Пусть всё пройдёт хорошо. У подножия лестницы, там, где журчал фонтан, стоял граф Бородин Владимир Петрович с мужчиной в штатском с бакенбардами. Граф обернулся и так и замер.
Увидев его восхищённый вид, Люся улыбнулась. Он никогда не видел её такой. До сих пор она всегда была в старомодных пышных платьях.
Граф Владимир Петрович, знавший Люсю с детства, оставил собеседника, чтобы подать ей руку с лестницы.
‒ Люся! Вы … Нет, это не вы.
Люся засмеялась легко и счастливо. Сейчас они вместе войдут в бальную залу, и троица уже ничего не посмеет сделать. Она под защитой старого друга семьи.
И вот они вошли в зал, где уже стоял такой знакомый запах духов, пудры и шампанского. Люся от волнения, несмотря на то что зала была ярко освещена, видела только расплывающиеся белые пятна вместо лиц. Владимир Петрович что-то рассказывал, но Люся и его голос слышала приглушённо, словно он и не рядом был вовсе. Зрение вернулось, когда она прямо перед собой увидела бабулю. Обменявшись приветствиями с Владимиром Петровичем, она пронзила Люсю стальными клинками серых глаз.
‒ Граф, позвольте, я украду у Вас Люсю? – спросила графиня Меликова у Владимира Петровича, вцепляясь холодными пальцами в её руку.
Тот нехотя отпустил Люсин локоть.
‒ Умоляю, Ваше Сиятельство, не задерживайте Люсю надолго. Боюсь, её похитят, как только начнутся танцы.
Люся чувствовала почти предобморочное состояние. Ей казалось, что вместе с Владимиром Петровичем пол уходит у неё из-под ног.
‒ Что это такое? – накинулась на неё графиня. ‒ Ты почему так вырядилась? Словно уличная девка. Быстро переоденься в то платье, которое тебе сшили для этого бала. Пока ещё не все тебя увидели.
Неожиданно Люся вспомнила Гришеньку и своё обещание. Она распрямила плечи и вздёрнула подбородок:
‒ Мне не нравится то платье и я его не надену.
‒ Но это платье слишком вульгарно. Оно уродует твою и так не слишком красивую фигуру. Ты в нём слишком худа. Выпирающие ключицы безобразны.
Иногда Люсе казалось, что она соткана из недостатков: физических и моральных. Каждый раз она давала себе слово, что не станет обращать внимания, но это не всегда получалось. И вот сейчас, несмотря на то что двое мужчин сказали, что ей идёт это платье, она после бабушкиных слов стала вдруг ощущать себя раздетой. Непрошенные слёзы защипали глаза, и она бросилась к себе в комнату, чтобы успокоиться.
‒ Люся, куда же вы? ‒ Владимир Петрович снова поймал её на лестнице. – Вы самая красивая девушка на этом балу. Я вас никуда не отпущу.
‒ Мне… нужно поправить причёску.
‒ Хорошо, ‒ он отступил в сторону, и Люся нырнула в дамскую комнату. Из зеркала на неё смотрела красная напуганная девчонка с торчащими ключицами. И платье, такое прелестное ещё пятнадцать минут назад, висело на ней, словно на вешалке. В отчаянии Люся сжала кулачки. Да что же это такое? До каких пор они будут мучать меня?
Дверь открылась. Люся ойкнула. В просторную туалетную комнату вошла, а скорее вплыла, Наташа.
‒ Люся, какая прелесть. Где ты это взяла? Какой цвет, какая ткань. Какая басочка. ‒ Обойдя вокруг Люси и потрогав ткань, Наташа, наконец, заметила, красное лицо у подруги. – Кто тебя обидел?