Девушка подошла к церкви и перекрестилась. «Прости меня за вольное и невольное». Может, он считает её теперь – как там это говорят павшей женщиной? Ах, как же нехорошо. Но ведь она была уверена, что они поженятся. А теперь что?
Люси добрела до их дома. Прошла в свою комнату. Вынула из волос шпильки. Кожа головы так болела, что она не стала расчёсывать волосы. Внутри тоже всё болело. Впервые за время их отношений, Люся почувствовала себя опозоренной. То, что он делал с ней, было ужасно. Он такой озлобленный! Но она не виновата, что родилась богатой.
Люси забралась в постель, оставила ночник. Вряд удастся уснуть. Если бы она могла кому-нибудь рассказать, как в один день её тайна из счастливой стала постыдной, может, ей стало бы легче. Как жаль, что у неё нет сестры.
Глава 11 Люсинда
На новом месте всегда трудно. Мне первые дни было настолько невыносимо, что хотелось сбежать, а по ночам я плакала и долго не могла заснуть. Хоть возвращайся обратно в детский дом. Должно быть, когда муж с женой решаются взять ребёнка из детдома, у них есть желание его любить и радовать. Так мне рассказывали.
Я же была абсолютно никому не нужна и безвылазно сидела в своей комнате, читая романы Жюль Верна из домашней библиотеки. Из комнат мальчишек доносился весёлый смех или, наоборот, споры. Они куда-то уходили, шумно собирались, хлопали дверьми. У них была жизнь, у меня только книги.
Домработница Тамара Ивановна гремела на кухне тарелками и кастрюлями. А я, когда уставали глаза от чтения, ходила по комнате туда-сюда. Открывала окно, прислушиваясь к звукам города. Я ненавидела стену соседнего дома, которая не давала возможности видеть прохожих на улице. Стояла отличная августовская погода. В детском доме мы в это время много гуляли. В новой семье меня заперли в четырёх стенах. Иногда я проклинала себя за упрямство и ненавидела Лилию за жестокость.
Я понимала, что приёмная мать – иначе я про себя её не величала - ждёт извинений и нарочно мучает меня. Через три дня после моего приезда к Лилии пришла портниха. Они закрылись в её спальне, а я углубилась в чтение. Где-то через полчаса в дверь постучала домработница в фартуке с каплями пота на круглом лице. Как обычно, шумно выдохнув, словно она пробежала стометровку, она сказала:
− Лилия Яковлевна сказала подойти в её комнату.
− Зачем?
Тамара Ивановна посмотрела на меня.
− Наверно, мерки хотят с тебя снять и сшить что-нибудь. Так что беги скорее.
Бежать скорее?! Ну уж нет. Я дочитала страницу до конца и только после этого медленно пошла в комнату Лилии.
Дверь была открыта. На двуспальной кровати в беспорядке лежали отрезы материи и журналы мод. Сама Лилия стояла перед трюмо, прикладывая к себе синюю ткань с мелкими розами.
Я застыла на пороге.
Лилия, увидев меня, сразу отчитала:
− Если тебя позвали, изволь приходить немедленно, − она отвернулась от меня. – Мариночка, давай всё-таки сошьём костюм, а не платье, - повернулась она к портнихе, продолжая держать ткань у лица. – Оставь мне вот этот журнал, я определюсь с фасоном.
− Хорошо, Лилия Яковлевна. Этот отрез будете брать в полоску?
− В полоску нет. Полоска будет полнить.
− Ну что вы?! С вашей-то фигурой полнить не будет, − портниха – полная женщина с короткой стрижкой – покачала головой. – Фигура у вас идеальная.
− Стараюсь лишнего не кушать, - Лилия оглядела себя в зеркало с улыбкой. Потом повернулась ко мне и нахмурилась. - Давай-ка сними мерки с неё, − Лилия кивнула на меня. – Надо ей что-нибудь сшить. В этих убогих платьях её даже нельзя на улицу выпустить. Что соседи подумают?
Я шагнула в комнату. Мой взгляд упал на трюмо, и я взглянула на себя. В детском доме не было зеркала, чтобы можно было видеть себя в полный рост и, забыв обо всех, я застыла, разглядывая себя. Платье в белый горошек с широкой юбкой в талию было одно из моих любимых. А волосы сегодня после того, как я их помыла Лилиным душистым мылом, лежали превосходно.
Может, я красивая?
− Ох, какой воробушек, − сказала, улыбаясь, портниха. - Как зовут-то тебя?
От ласковых слов чужого человека, на глазах чуть слёзы не выступили.
− Люсинда, - ответила я, всё ещё глядя на себя.
− Люсинда. Какое имя красивое, ‒ пропела Марина. - Лилия поморщилась. Она предпочитала называть меня Людмилой. Портниха, между тем, по-доброму рассматривала меня, и я опять подумала, что, наверно, очень ничего себе выгляжу. – А знаете что, Лилия Яковлевна, девочка на удивление на вас похожа. Если не знать, что приёмная, можно подумать, что родная.
− Глупости не говори! – взвилась Лилия, бросая отрез ткани на кровать. – Каким образом она может быть на меня похожа?