========== Пролог ==========
Пожалуй, все началось со Скотта.
Потому что: “Чувак, я сегодня вечером с Эллисон…”
Потому что: “Бро, ну ты же понимаешь, я ж не могу ей отказать”.
Потому что: “Друг, я сегодня не могу, мы сегодня…”
Потому что образовалось слишком много свободного времени. И пачка аддерала начала кончаться в два раза быстрее. И легкое, тянущее чувство зависти переросло в почти полноценную душащую змеюку - с самим Стайлзом не происходит ничего. Красотка Лидия крутит с засранцем Джексоном, и Стилински просто устает даже думать о ней. Он просто утешает ее, если что-то случается. У Стайлза это неплохо получается. Вот такой вот супергерой. Человек-жилетка.
Романтика.
Хотя, может быть, все началось с Дерека.
С хмурого взгляда, легкой небритости и чуть подгибающихся ног Стайлза при взгляде на широкую спину, украшенную татуировкой. С однозначно понтовой Камаро и кожаной куртки, пахнущей неброским одеколоном, палыми листьями и самим оборотнем. С попыток если не прикосновений, то хотя бы разговоров, и с осознания собственной… нестабильности в плане сексуальной ориентации.
Может быть, все началось с Питера.
С Питера, сошедшего с ума альфы, укусившего в ту ночь Скотта. С Питера, при взгляде на которого Стайлзу в особо тяжелые, перенасыщенные смесью декстроамфетамина и амфетамина, расфасованной в бело-оранжевые капсулы, дни хотелось заорать: “Почему, блядь, не меня?!” С Питера, тщательно поддерживающего слух о том, что ему не нужна стая, но, тем не менее, иногда восседавшего на подоконнике комнаты Стайлза и лениво выслушивающего то, что Стайлз внезапно желал ему рассказать.
Стайлзу стоило бы признать, что на самом деле все началось с осознания того, что он единственный остается на месте, никуда не движется, завис в собственном маленьком и не особо уютном мирке, состоящем из немодных клетчатых рубашек, футболок с супергероями, странных запросов в гугле, россыпей аддерала, старых комиксов, учебы и прочих не особо важных мелочей. Стайлзу шестнадцать - и Дерек никогда не упускает случая напомнить ему об этом, добавляя, что в шестнадцать любая мелочь кажется катастрофой мирового масштаба - и Стайлзу очень хочется, чтобы с ним что-то случилось. Хоть что-то. Лично с ним. Не “опять эти мохнатые игольницы вляпались в неприятности, нужно срочно всех спасать”, а именно с ним. Какая-нибудь мелочь, которая хотя бы сейчас покажется катастрофой. Над которой он будет смеяться года через два, признавая, что это в действительности было… глупо, смешно, мелко.
Но самое глобальное, что происходит со Стайлзом - это закончившееся лекарство, и это действительно проблема, и это не станет смешной мелочью в воспоминаниях через пару лет. Это легко исправить, и поэтому чувство безысходности становится только сильнее.
Время движется вперед, а Стайлз Стилински замирает, застывает, словно маленький зверек, попавший в лужу из золотистой, пахнущей хвоей смолы, и застрявший там намертво, чтобы через тысячелетия его нашли любопытные, наделенные высоким интеллектом существа и рассматривали его, застывшего в куске янтаря.
========== Со Стайлзом ничего не случится ==========
Влюбиться в шестнадцать лет - это не смешно. Потом это может показаться смешным, но Стайлз уверен, что это не его случай.
Стайлз хмурится, морща нос, думая о словах Дерека: “Тебе шестнадцать, Стайлз. Для тебя сейчас любая мелочь - катастрофа вселенского масштаба, остынь”. А ведь тогда всего-навсего в очередной раз не завелся джип, и Стайлз три дня, пока его старушка была в ремонте, ходил “как в задницу ужаленный”, по выражению Айзека.
Но влюбиться в шестнадцать лет в парня, да еще и в парня на шесть лет старше себя - в этом нет ничего… что могло бы вызвать улыбку. А уж влюбиться в оборотня, в альфу, да просто в Дерека Хейла - это уже откровенный перебор. В первую очередь Стайлз обдумывает вероятность того, что он себе эту влюбленность просто выдумал для того, чтобы с ним произошло хоть что-нибудь.
Стайлз умный. “Смышленый”, - как иногда ехидно замечает Питер, а от него подобное вполне может считаться комплиментом.
Но потом появляется Хизер - малышка Хизер, которую Стайлз знает с детства и которую далеко не без удовольствия трахает на пригодных для этого поверхностях. С Хизер хорошо - она неожиданным образом не настаивает на отношениях, и Стайлз смутно подозревает, не пытаясь, впрочем, выяснить подробностей, что он у нее не один. Это немного обидно, самую малость подло и гадко, но с другой стороны, это вовсе Стайлза не беспокоит.
Но Стайлз не паникует, обнаруживая, что внезапно начал самопроизвольно замолкать, стоит Дереку поднять на него свой вечно хмурый взгляд. Стайлз теребит края ярко-оранжевой клетчатой рубашки, внезапно неловко улыбаясь Дереку, и тот хмурится еще сильнее, отворачиваясь.
Стайлз говорит малышке Хизер, у которой такие мягкие губы и почти что слишком нежная кожа, что сегодня не придет (как, скорее всего, и завтра), и она понимает его, наверное, правильно, во всяком случае, Стайлз не слышит в ее голосе отчуждения или обиды. Он тщательно обдумывает происходящее, закидываясь привычной уже двойной дозой таблеток, и приходит к выводу, что ничего не может с собой поделать: Дерек-чертов-Хейл стал той проблемой, которой так не хватало Стайлзу.
Когда Дерек в очередном жестко сдерживаемом желании убить говорливого наглого подростка чуть сжимает широкую сильную ладонь на его горле, сердце Стайлза выдает какой-то почти невероятный кульбит, губы непроизвольно приоткрываются, и он тихонько, томно стонет, запрокидывая голову. Ему даже почти все равно, что подумает об этом Дерек, потому что ради хотя бы таких прикосновений он готов выводить хмурого альфу из себя в режиме двадцать четыре на семь. Дерек резко разжимает ладонь, разрывая контакт, но не отстраняется, только светло-травянистая зелень глаз внезапно темнеет. Стайлз криво улыбается явно слегка растерянному парню и, юрко вывернувшись, уходит вбок, на свободное пространство, оглядываясь на оборотня с легкой тоской. Дерек никак не комментирует произошедшее, но во взгляде его читается явное недовольство, неодобрение и, возможно, неприятие происходящего.
В неприятие Стайлз не верит, неодобрение не воспринимает всерьез, а недовольства не понимает.
***
Обидно, что поговорить ему не с кем: Скотта дома нет, Крис Арджент, судя по слухам, на пару дней уехал из города, а в окнах Эллисон горит чуть приглушенный свет. Стайлз, почти неприязненно передергивая плечами, отправляется в сторону центра города, назло всем и вся - пешком. Стайлз греет за пазухой бутылку виски, буквально впихивая ее в руку открывшего дверь небольшой, но достаточно просторной квартиры, мужчины.
- Виски нужно охлаждать, а не себя, - без улыбки хмыкает Питер, и Стайлз искренне надеется, что это не шутка, потому что это не звучит смешно.
Стайлзу не нужно спрашивать - один ли Питер в данный момент, просто потому, что Хейл всегда один. И не нужно спрашивать, не отвлек ли он его от каких-то дел, потому что в случае занятости старший Хейл просто не открывает дверь.
Альфа без стаи периодически взбалтывает пузырек с волчьим аконитом - Стайлз подозревает, что из-за слишком высокой концентрации в пузырьке постоянно образуется осадок - добавляя по несколько капель в каждый свой стакан виски, и внимательно наблюдает за подростком, старательно втолковывающим ему, почти тридцатилетнему вервольфу, свое виденье логики вселенной Марвел. Питер никогда не признает, что все еще испытывает смутную, остаточную любовь к комиксам, но Стайлза слушает вполне охотно, иногда умудряясь приводить вполне весомые аргументы за или против какого-то факта, несмотря на то, что от аконита, вступающего в реакцию с алкоголем, в голове будто разливается вязкое черное озеро - в нем волку и лапы марать неохота, и притягивает оно слишком сильно, чтобы можно было отказать себе в удовольствии нырнуть в теплую душащую глубину. Хейл отмеряет две капли на последний стакан, убирая пузырек в карман джинсов.