- Я все хотел спросить, - Маккол садится, потягиваясь до хруста. - Что с Дереком? Вы друг друга специально игнорите?
- Я его специально игнорю, - легко соглашается Стайлз. - Вотум доверия исчерпан, дружище. Стайлз не намерен терпеть такого отношения к себе. Мне надоела эта трепотня про “я знаю, как для тебя будет лучше”. А он… не знаю. Я его поставил в известность, знаешь ли.
- Ты поставил Дерека в известность, что собираешься его игнорировать? - Скотт закатывает глаза.
- Ну или типа того, - Стайлз засовывает в рот только что сорванную травинку, задумчиво ее пережевывая. - Для исключения взаимонепонимания.
- Круто.
- Так что ты думаешь, стоит мне расспрашивать Лидию?
Маккол долго молчит, неопределенно пожимая плечами, но Стайлз ждет, чувствует, что друг собирается с мыслями.
- До конца учебного года три месяца, бро. Попробуй на каникулах. Это будет, ну… выглядеть не так…
- Убого, - Стилински поджимает губы, кивнув. - Чувак, я снова жалок. Я, блядь, снова жалок. Когда я был отчаянно влюблен в Лидию, я тоже был жалок?
Скотт чуть морщится, понимая, к чему ведет Стайлз.
- Ну, в общем-то… может, немного, бро.
- А, - Стилински глубокомысленно кивает. - Железный признак. Я снова жалок. О Лидии я говорил с тобой, о Дереке с Питером… Будет немного жестоко заставлять тебя по второму разу проходить со мной эти круги ада. Может мне стоит поговорить с Лидией? Тогда, если я начну страдать по тебе, я пойду с нытьем к Дереку - круг людей, знающих, насколько я могу быть жалок, ограничится. Ладно, бро, отформатируй последние пару минут.
- Да с удовольствием, - Скотт перестает нервно откашливаться в кулак.
***
Стайлз, если примет какое-то решение, может быть весьма упрям в достижении своей цели. Конечно, идею жалобно сопеть в дизайнерский пиджачок Лидии Мартин он отметает сразу - Лидия миндальничать не станет, отвесит юному оборотню подзатыльник, холодно обругает какими-нибудь очень неприятными словами, не скажет ничего нового - считала бы нужным, давно бы уже сказала, - и, отвесив еще один подзатыльник, откажет Стайлзу в дальнейшем праве на дружеское общение. Лидия могла быть весьма суровой.
Стайлз сосредотачивается на учебе, совсем как Скотти в свое время. Концентрируется на занятиях и успеваемости, на учебниках, домашних заданиях и на вегетарианском меню для отца. На тренировках со Скоттом. На спокойном, безэмоциональном игнорировании Дерека. Иногда - на восхитительно клубничных волосах Лидии, но только из-за того, что в жизни должно быть место прекрасному.
Стайлз высказывает старшему Хейлу свою позицию по поводу его затянувшегося молчания через три месяца после его отъезда. Просто пишет на электронку “Хоть бы открытку какую прислал, чтобы я знал, что ты живой”. Немного глупо - Стайлз уверен, что почувствует, если с альфой что-то случится - никакой подобной связи со Скоттом он не наблюдал. Да и не хотел бы наблюдать.
Открытка из Чикаго с видом Миллениум-парка пришла через две недели. На обратной стороне, аккуратным убористым почерком с наклоном влево было выведено: “Знаю, что с тобой все в порядке. Продолжай в том же духе”.
- Засранец, - Стайлз закрывает за собой дверь комнаты и, на всякий случай, окно, задергивая шторы; задумчиво вертит глянцевый кусок картона в руках, внезапно отчаянно зажмуриваясь и принюхиваясь. Совершенно бесполезно - черт знает, через сколько рук прошла эта открытка.
Руки сами тянутся к ноутбуку.
“Я уверен, что в Чикаго еще навалом достопримечательностей. И почтовых открыток с ними. Вообще, я бы не отказался от открытки с “Облачными вратами””.
Стайлз зажмуривается, быстрым щелчком отправляя письмо, так, чтобы не успеть передумать, не начать переписывать его десяток раз.
Следующая открытка приходит еще через пару недель.
“Ну, я уже не в Чикаго. Поэтому держи нью-йоркское “Зеркало неба” - того же автора”.
Стайлз тихонько, восторженно скулит, снова утыкаясь носом в глянцевый клочок бумаги.
========== Два месяца и шесть почтовых открыток ==========
Два месяца и шесть почтовых открыток.
Золотисто-рыжий солнечный Гранд Каньон; космический центр в Хьюстоне, Золотые Ворота Сан-Франциско - создается ощущение, что Питер со скуки мотается по всей Америке, хотя Стайлз догадывается, что это все скорее всего связано с работой. Открытки Стилински сентиментально хранит в коробке из-под датского печенья. Коробке уже лет десять, а то и больше, это печенье очень любила мама - и само оно вкусное, и красивые жестяные банки всегда для чего-нибудь пригождались. Например для того, чтобы ее сын мог в полной мере почувствовать себя сопливой влюбленной школьницей.
Впрочем, Стайлз старался восстановить душевное равновесие, или хотя бы его подобие, всеми доступными способами, количество которых резко сократилось, учитывая грядущие годовые экзамены. Учеба занимает все больше времени, но Стайлз все же улучает несколько минут на то, чтобы настрочить своему альфе короткое письмо пару раз в неделю. На электронки Хейл не отвечал, но открытки присылал исправно, и Стайлз в конце концов просто ждал, когда Питер сдастся - напишет, позвонит… о варианте с приездом Стайлз почти не задумывался - навряд ли можно было так быстро заставить Питера переменить свое решение по поводу Бэйкон Хиллс, да и по отношению к самому оборотню это, пожалуй, было нечестно.
Среди прочего Стайлза безмерно удивлял отец. Нет, Стилински-младший всегда знал, что его отец - самый-самый лучший, самый понимающий, пусть и загруженный работой сверх меры.
И - да, Стайлз сам сначала не понял кристальных намеков отца, когда тот заговорил о том, что Стайлзу на каникулах стоило бы съездить куда-нибудь, развеяться. При условии, конечно, что он получит хорошие баллы за экзамены.
Не понимал он их до тех пор, пока шериф однажды вечером не зашел домой, крутя в руках очередную открытку от Питера.
- Так что, ребенок, не надумал куда-нибудь съездить на лето?
Стайлз, увлеченно помешивающий что-то очень овощное в кастрюльке, быстро пожимает плечами, мыча в ответ что-то неопределенное.
- Например в Атланту, - шериф кладет открытку на стол, проходя к своему стулу, по пути прихватывая уже приготовленную сыном чашку с полезным зеленым чаем.
- Почему в Атланту? - Стилински-младший тянется за тарелками.
- Ну, судя по всему, там красиво, - неопределенно ворчит в кружку шериф, со вздохом наблюдая за брокколи, наполняющей его тарелку.
Стоит признать, что Стайлз очень старался и немало времени проводил в интернете, выискивая вкусные и полезные рецепты для отца, но Джон уже был почти готов к тому, чтобы заложить табельное оружие за яичницу с беконом.
- Судя по чему “всему”? - Стайлз переключает свое внимание на глянцевый прямоугольник с изображением Сентенниал-Олимпик-парк. - А. А… О!
Шериф заинтересованно рассматривает брокколи и притаившуюся под ней отварную куриную грудку, старательно не поднимая взгляд на хватающего ртом воздух сына.
- В этом смысле… - тянет Стайлз, плюхаясь на свое место и быстро пробегаясь взглядом по ровным строчкам на обратной стороне открытки.
“Рад за тебя. Веди себя хорошо.”
Первое предложение скорее всего относилось к неделю назад написанной на “отлично” контрольной по химии, а второе уже стало просто своеобразным рефреном всех коротких записок Питера, в котором Стайлз без труда угадывал тщательно завуалированное “Я за тебя беспокоюсь”.
- В смысле, ты не против, пап?
Шериф тяжело вздыхает, откладывая вилку с наколотой на нее брокколи на край тарелки, и внимательно смотрит на залившегося слабым румянцем сына.
- Я против того, что мой ребенок похож на унылую, хоть и получающую отличные оценки в школе, тень самого себя. Я против того, что все твои безоглядные погружения в учебу и спорт, которые, конечно, дают мне лишние поводы гордиться тобой, вызваны безуспешными попытками отвлечься от того, что тебя мучает.
Стайлз слабо, благодарно улыбается отцу, внимательно вслушиваясь в его слова.