- Конечно, я понимаю, что твои отношения с Питером выходят далеко за рамки… эм… стайных? - Шериф вопросительно смотрит на сына - не для того, чтобы убедиться в правильности своих выводов, а для того, чтобы верно подобрать слово. Стайлз осторожно кивает. - И меня немало беспокоит тот факт, что Питер тебя старше больше чем на пятнадцать лет.
Стилински-младший набирает в грудь воздуха, чтобы выдать отцу какую-нибудь очень убедительную тираду, но Джон останавливает его жестом.
- Сын, тебе шес… - шериф осекается на привычной фразе, исправляясь. - Семнадцать, да. Но это не особо меняет дело, потому что Хейлу уже за тридцать. И, насколько я знаю, особой стабильностью он не отличается, в смысле… - шериф делает неопределенный жест около виска.
Стайлз смотрит на отца очень укоризненно.
- В любом случае, я мог бы его посадить, - веско заканчивает Джон, серьезно глядя на сына, игнорируя его щенячий взгляд.
- Пап…
- Ну я же до сих пор этого не сделал, - со вздохом поясняет старший Стилински, качая головой. - Просто съезди к нему на каникулах, если хочешь. Я понимаю, что в данном случае уже поздно тебе что-то запрещать относительно… - шериф вымученно хмурится, переводя взгляд на тарелку с едой, потом снова на сына.
Стайлз непонимающе моргает несколько секунд, затем спохватываясь и заливаясь краской до корней волос.
- Можешь считать меня ханжой или консерватором, но… ты же еще несовершеннолетний.
Стайлз краснеет, кажется, еще больше, судорожно вцепляясь в стакан с водой.
- В любом случае, я не против, чтобы ты летом отправился куда-нибудь… развеяться. Но чтобы держал меня в курсе.
- Спасибо, пап, - волчонок умудряется проурчать эту фразу, борясь с желанием радостно придушить отца в объятьях.
Шериф удовлетворенно кивает, переключая свое внимание на тарелку с брокколи и курицей, явно требующей спасения из этого овощного ада.
***
Стайлз не до конца уверен, что для него сложнее - хорошо закончить учебный год или прямо спросить у Питера, где он будет в последних числах июня.
Потому что тот факт, что Хейл сменил номер - и, да, Стайлз мог бы постараться и выведать его у Лидии или по отцовским каналам, - остается фактом непреложным - и, да, Стайлз не хочет настолько откровенно влезать в жизнь старшего Хейла, потому что прекрасно понимает, что в конечном итоге это будет выглядеть жалко. Потому что Питер не отвечает на электронные сообщения - вообще никогда не отвечает, - и Стайлз догадывается, что это - единственная возможность для Питера держать Стайлза на расстоянии, держать его подальше от себя, рядом с друзьями и отцом, рядом с теми, кого Стайлз любит. Потому что получить ответ на этот вопрос на обороте очередной глянцевой открытки было бы ну очень глупо.
Но Стайлз все-таки спрашивает, вот прямо так и спрашивает, открытым текстом - где ты будешь в конце июня? - предпочтя не вдаваться в остальные подробности, хотя его так и подмывает в постскриптуме добавить - отец не против.
Но это - первый шаг к жалкому Стайлзу, а Стайлз не хочет быть жалок. Конечно, Питер видел его и в худших состояниях, особенно, когда Стилински горько вздыхал, обнимая стакан с виски и рассказывая - или не рассказывая, что в беседах с проницательным альфой равнозначно - о Дереке. Но вот сейчас Стайлз совсем не хочет быть жалким. Он хочет быть взрослым, насколько это возможно, серьезным, насколько это возможно, и уверенным в себе - насколько это возможно.
Чего Стайлз точно не ожидал, так это смс-сообщения с незнакомого номера.
“Собирался во Флориду. Могу забрать тебя в Лос-Анджелесе.”
Тройное комбо - ответ, номер Питера, забитый в телефонную книжку, и совершенно конкретное обещание - в духе Хейла.
Нет, Стайлз не улыбается как идиот посреди тестирования по английской литературе.
Конечно, нет.
Тогда это была так, тренировка.
Как идиот он улыбается, когда объявляет отцу, что определился с планами на каникулы; когда потрошит копилку, прикидывая свои финансовые возможности, потому что, черт возьми, хотя бы до Лос-Анджелеса он должен добраться за свой счет; когда раскидывает вещи по всей комнате, стараясь прикинуть, что стоит взять с собой, хотя даже до середины июня еще дюжина дней.
Впрочем, следующие три недели Стайлз проводит в какой-то эйфории, как в детстве перед Рождеством. Питер уточняет число, обещает забрать Стайлза с автовокзала и поддается на уговоры своего волчонка провести пару-тройку дней в ЛА, где тот толком никогда не бывал - один раз только ездил с отцом в командировку на три дня, но тогда ничего, кроме гостиничного номера и участка не видел.
***
Нельзя сказать, что июньское полнолуние проходит гладко. В первую очередь потому, что Стайлза гложет что-то, не дает уснуть, и это не привычное уже желание обратиться и хищником пробежаться по лесу. Стайлз чувствует злость, почти ярость, пульсирующую где-то в затылочной доле. Ничем не спровоцированную, ничем не объяснимую. Стайлз дышит - повторяет нарытую в интернете успокоительную дыхательную гимнастику, смотрит в потолок, почти не моргая, комкая руками простынь.
Стайлз даже рад, что несносный хмурый волчара решил именно сегодня заглянуть в дом Стилински, потому что всю неизвестно откуда взявшуюся злость, он вкладывает в удар битой по залезшему в окно оборотню. И, конечно, Стайлз знал, что это именно Дерек решил вновь нарушить границы частной территории и личного пространств, и даже подождал, пока тот все-таки проберется в комнату - не хотелось будить отца стуком свалившегося со второго этажа вервольфского тела.
- Я не рад тебя видеть, хмуроволк. А сегодня - особенно, - Стайлз удобнее перехватывает биту, когда явно не ожидавший нападения альфа, глухо охнув, поднимает возмущенный взгляд на волчонка.
- Это я уже понял, - Дерек недовольно потирает ушибленное плечо. - Как ты? Как себя чувствуешь?
Стайлз напряженно и настороженно следит за Дереком, медленно пожимая плечами.
- В порядке. Нормально, - отходит на пару шагов назад, ставя биту на место, в изголовье кровати. - Ты чего-то недопонял из нашего предыдущего разговора, хмуроволк? Немало времени прошло, если что.
- Не язви, Стайлз, - Дерек по-хозяйски проходится по комнате, усаживаясь в когда-то приглянувшееся ему кресло. - У тебя теперь есть клыки, когти, супер-скорость. Сарказм теперь не единственное твое оружие.
- Зато самое любимое, - Стайлз садится на кровати, вытягивая вперед ноги, вопросительно дергая головой. - Если тебе нужна моя помощь, хмуроволк, я даже не стану говорить “Я так и знал”…
- Не нужна.
- А если ты думаешь, что мне нужна твоя, - невозмутимо продолжает Стилински, - то я тебе постараюсь повторить что-нибудь из уже ска…
- Заткнись, Стайлз, - Дерек закатывает глаза, делая глубокий вдох и успокаиваясь. - Ты невыносим, Стилински…
- Знаешь, незачем приходить в мой дом в хреново полнолуние и говорить мне всякие нелицеприятности. Иди нахрен, Дерек, ты сам невыносим.
Стайлз не чувствует злости на младшего Хейла. Ни злости, ни - уже - разочарования, ничего. Ни смущения, ни желания. Смотрит на альфу, а тот смотрит в ответ - так же спокойно, и Стайлз, хоть и пытается, не может учуять каких-либо его эмоций кроме легкого раздражения.
- Слышал, ты собираешься навестить моего дядю?
- Тоже мне секрет, - Стайлз кривит губы, поморщившись. - Небось вся наша мохнатая братия обсасывает это событие, да?
Дерек кивает.
- Каких-то еще звуков или слов от тебя стоит ожидать? - Стайлз хмурится не хуже Дерека, бросая взгляд на полную луну, нагло светящую в окно. Голова наливается свинцом и страстно хочется впиться клыками в чью-нибудь мягкую, податливую, кровоточащую плоть.
Стайлз голодно сглатывает, поднимая взгляд на Дерека.
- Питер… - Дерек передергивает плечами. - Ты, Стайлз, дурной, шумный и невероятно наглый, при этом - совершенно неконтролируемый.
Стилински все выше и выше приподнимает брови.
- И Питер тебя точно не заслуживает.