— Мы приветствуем Алана де Пайле, сына Андрэаса, внука Григориуса. Знаете ли вы, по какой причине оказались здесь?
— Да, — я постарался ответить ровно, но у голоса на этот счёт были свои мысли — первое слово вылетело из меня со звуком треснувшего дерева
— Хорошо, — продолжил другой, — Мы подробно изучили вашу личность и действия, которые привели вас сюда. Вы признаете, что получили закрытые данные «Пайле Конструкт» о проекте «Синтрофос» от вашего деда?
— Да.
— Вы признаёте, что узнав о них, не передали информацию своей семье?
— Да.
— Вы обокрали семью Карлайла де Валианта и убили его сына?
— Да, но…
Мой рот захлопнулся самостоятельно — мне не дали оправдаться. Кажется, сейчас требовалось только отвечать на вопросы.
— Вы совершили налёт на поместье Советника Эдема и украли у него некий астро-куб, который впоследствии, передали клану Ямато?
— Да.
Примархи ненадолго замолчали. Я сообразил, что они невербально обмениваются мыслями.
— Расскажите, что произошло на Эдеме с момента вашего прибытия и до того, как вы покинули планету. С самого начала, в деталях и — не вдаваясь в оценочные суждения.
Ко мне вернулась возможность говорить, и я начал пересказывать всю историю с самого начала. Уже в который раз… А когда закончил — посыпались уточняющие вопросы, на которые, за неимением спутника и стека с воспоминаниями, иногда ответить было весьма сложно.
К слову — об Элли Примархи не спросили ничего. О Йене — только то, насколько он был посвящен в украденную мной у моей же семьи информацию о проекте «Синтрофос». Зато на Ирио я потратил добрый час, вспоминая всё, что отложилось у меня в памяти — вплоть до поведения его зрачков при переговорах, и жестах, которые он использовал.
Не скрою, без спутника всё это казалось мне очень размытым, находящимся будто в тумане, и я несколько раз упомянул, что не уверен в правильности своих воспоминаний. Впрочем, Примархов это нисколько не смутило. Где-то в середине допроса я понял — почему.
Все то время, что я стоял посреди зала, мне казалось, что я ощущаю лёгкие прикосновения к своей инфоструктуре. Спустя некоторое время я понял, что это не просто ощущение — Примархи каким-то образом считывали данные с моего мозга.
Не со стека и спутника, которые отсутствовали, не с инфоструктуры, на которую я не мог воздействовать и не мог ощущать — а прямо с мозга… Я не мог сообразить, как они это делают, и почему чувствую подобное вмешательство без спутника — тоже не знал.
Но отчего-то был уверен в своей правоте…
Когда вопросов не осталось, главы семьи снова замолчали — лишь пристально смотрели на меня, не отрывая взгляда. Тревожное ощущение усилилось, и я с нетерпением ждал дальнейшего развития событий. А ещё у меня жутко затекли ноги — я простоял на одном месте (по моим прикидкам), больше трёх часов.
— Алан де Пайле, — моё имя прокатилось под звездным сводом так резко и громко, что это заставило меня вздрогнуть, — вы обвиняетесь виновным по двум пунктам. Первый: кража семейной информации и разглашение ее посторонним лицам. Второй: создание конфликтной ситуации с домами де Валиант, Ямато, а также с Императорским двором — путем кражи редчайшего артефакта у одного из Советников Эдема и заключением незаконной сделки с кланом Ямато. Вы нарушили семнадцать пунктов Императорских эдиктов. Нами было принято единственное возможное решение относительно вашей персоны.
«И что, всё?!» — в замешательстве подумал я, — «К чему тогда такой долгий допрос? Мне даже не дадут оправдаться?!»
Я был возмущен, хотя понимал, что Примархи кругом правы. И даже не представлял, что можно сказать в свою защиту.
— Что со мной станет? — хрипло спросил я.
— Вы останетесь в Цитадели на неопределенный срок — пока последствия ваших действий не будут нейтрализованы, а информация, которой благодаря вам лишилась семья де Пайле, не будет восстановлена. Вы не покинете пределы крепости, и лишитесь возможности контактировать с другими людьми. Обычно в подобных случаях мы изымаем у обвиняемого его спутника, но у вас его и так нет — однако контакт с инфосферой для вас будет полностью перекрыт. Как и возможность использовать биотек.
С каждым новым словом я падал духом. Это, конечно, не смерть, но остаться в душных подвалах, без всякого контакта с людьми, да ещё и на неопределенный срок… Словно оказаться в одиночной камере, выдолбленной в астероиде.