Уильям пристально смотрел на другого мужчину в течение одной минуты, единственный звук в маленькой комнате - шипение газового пожара в углу, предотвращавшее холод лондонской ночи.
В конце концов он полез в карман и достал небольшую суконную сумку, бросив ее на стол. Он громко зазвонил в тишине комнаты. "Я готов экспериментировать".
"Это может не сработать, или он может не достичь желаемой цели", - предупредил Маркус, подняв сумку и открыв ее, вложил в руке золотые монеты и быстро пересчитал их, прежде чем вернуть их туда, где они будут родом из.
"Это риск, который я принимаю, - тихо сказал Уильям. "Я слишком долго искал это, чтобы отказаться от успеха на пороге. Это моя единственная надежда.
"Рассказы о том, что ожидает того, кто еще и безрассуден и достаточно умен, чтобы открыть одну из коробок Лемарха, подскажут, что надежда может оказаться неуместной". Маркус пристально посмотрел на него поверх очков в полумесяце. "Многие пытались и потерпели неудачу. Некоторые пытались и преуспели . Любопытно и любопытно, что последние больше никогда не слышат. Возможно, вам стоит поискать в другом месте ... "
Уильям твердо покачал головой. "У меня нет времени. Это мой выбор, Маркус.
Спустя мгновение его спутник слегка вздохнул. "Это. Подожди здесь, я принесу артефакт.
Стоя с легкостью, которая противоречила его почти восьмидесяти годам, пожилой человек вышел из комнаты, в то время как Уильям повернул голову, чтобы посмотреть на туманную ночь, огни Лондона простирались на четыре этажа ниже него. Он мог разглядеть на расстоянии более высокие здания финансового района, один из новых послевоенных небоскребов, построенных наполовину на развалинах всего блока, сплющенного немецкими бомбами.
Звук в двери привлек его внимание к Маркусу, который снова вошел в комнату с полированным деревянным ящиком примерно в шести дюймах сбоку, с медной фурнитурой по углам. Мужчина осторожно положил его перед собой и снова занял свое место.
Уильям протянул немного дрожащую руку, удивленно дотронулся до коробки, затем запустил защелку и открыл крышку. Внутри, укрытой в полости в шелковой подкладке внутри корпуса, был кубик меньшего размера, который блестел на свету и выдавал конструкцию из нескольких металлов, смешанных с неизвестным типом дерева. Некоторое время он смотрел на нее, затем осторожно поднял ее в руке и внимательно посмотрел на нее.
Поверхность была такой тонкой, что он не мог видеть даже намека на маркировку инструментов, когда он перевернул ее в руках. Латунь, сталь и то, что, по его мнению, было платиновым, все блестело под потолочным светом, поверхность полностью гладкая под его пальцами. "Настоящее произведение искусства", - с трепетом пробормотал он. "Я нигде не чувствую сустава. Это как если бы он был сделан в одном сплошном куске ".
"И все же это не так", - заметил Маркус, вынимая его у него и показывая, как его части, под давлением и под прямым углом, сдвигаются и двигаются. Поскольку первый раздел изменил форму устройства из идеального трехдюймового куба, началась мелодия слабой музыки, мелодия изначально очень проста. Каждое добавочное изменение добавляло гармонии, мелодия совершенно незнакомая, но по некоторым причинам звучащая так, будто она исходила гораздо дальше, чем коробка между ними, и давала каждому мужчине чувство запрещения. "Мастерство изысканно. Действительно ли это был сам Лемарк, или какой-то его предшественник, тот, кто сделал это, был гением ". Он оттолкнул три сегмента, которые он переместил на свои исходные позиции, музыка ушедшего времени стихла, поскольку последняя часть соскользнула на место со слабым щелчком . "Это все, что я мог разглядеть в работе, и, откровенно говоря, у меня нет желания учиться больше".
Старик вернул ему куб. "Я настоятельно призываю вас не продолжать, Уильям. Мы давно знаем друг друга, я должен быть огорчен, если случится неприятная судьба.
Вставив артефакт обратно в деревянный ящик, Уильям захлопнул уловы, не отвечая. Стоя, он снял пальто со спинки своего стула, затем надел его, прежде чем собрать деревянный ящик.
Он посмотрел на Маркуса. "Спасибо за беспокойство и предупреждение. Я дам вам знать, что я обнаружил.
Маркус наблюдал, как он вышел из комнаты, и дверь за ним закрылась с мягким стуком.
"Боюсь, вам этого не может быть, дорогой мальчик", - вздохнул он, прежде чем разжечь огонь, выключить свет и идти спать.
= - = - = - = - = - = - = - = - = - = - =
Две недели и один день спустя Уильям сидел в своем кабинете, артефакт на столе перед ним. С обеих сторон было несколько книг, большинство из которых обрывки бумаги с указанием конкретных страниц. Он снова перечитывал записи, сделанные им на устройстве, задаваясь вопросом, чего ему не хватает.
До сих пор ему удавалось пройти через девять шагов от того, что, по его мнению, было двенадцать от процедуры, чтобы полностью открыть коробку. После третьего, музыка, которую он произвела, приняла новые обертоны, заставив его содрогнуться, несмотря на себя и то, что он видел за свои сорок лет жизни.
В девятом разделе мелодия была почти оркестровой, но игралась на инструментах далеко от его опыта. К этому моменту он уже привык к тому, насколько это возможно, но чужие ритмы по-прежнему были странными для его ушей, как он с трудом описывал бы любого другого человека.
Вздохнув немного, он поставил свой блокнот, изобилующий эскизами каждой конфигурации коробки, на столе рядом с самим предметом, а затем подпер подбородок рукой и просто некоторое время смотрел на него. Было что-то недостающее, что-то, чего он не мог дотронуться до пальца, что его смутило. Каждое движение, чтобы отпереть коробку, привело к следующему с элегантной неизбежностью, как только вам удалось это проработать. Но эта связь между текущей и следующей конфигурацией тщательно продумана и, кажется, каждый раз увеличивает сложность.
Его способность визуализировать следующий вероятный ход становилась напряженной, как и его понимание того, как маленький механизм может двигаться так, как он это сделал. Части его, казалось, смещались с пути других частей таким образом, чтобы игнорировать то, что он считал бы нормальной геометрией, хотя никогда, когда он мог реально увидеть эффект, происходящий. Тем не менее, это произошло, коробка открылась во что-то большее, чем она могла бы стать. Каждое движение казалось устрашающе тихим и наполненным звуками крошечных, невероятно сложных передач и других подобных механизмов, дихотомией, которые он совершенно не мог объяснить.