Джон готовил ему в подарок ко дню рождения текст-процессор. От этой мысли Ричарду стало почему-то не по себе, и он даже не мог сказать, почему именно. Протянул было руку, чтобы выключить машину, но остановился.
«Один парнишка смастерил атомный ускоритель из двух консервных банок и автомобильного электрооборудования стоимостью в пять долларов.
Ну-ну. А еще в Нью-Йоркской канализации полно крокодилов, а ВВС США прячут где-то в Небраске замороженное тело пришельца. Чушь! Хотя, если честно, то, может быть, я и не хочу быть уверенным в этом на все сто процентов».
Он встал, обошел машину и заглянул в прорези на задней стенке дисплейного блока. Все как говорил Нордхоф: провода «Рэйдиоу Шэк. Изготовлено на Тайване», провода «Вестерн Электрик», «Вестеркс» и «Электрик Сет» с маленькой буковкой p, обведенной кружочком. Потом он заметил еще кое-что, чего Нордхоф или не разглядел, или не захотел упоминать: трансформатор от «Лионел Трэйн», облепленный проводами, как невеста Франкенштейна в известном кинофильме.
— Боже, — сказал он рассмеявшись, но чувствуя, что на самом деле близок к слезам, — Боже, Джонни, что такое ты создал?
Но ответ Ричард знал сам. Он уже давно мечтал о текст-процессоре, говорил об этом постоянно и, когда саркастические насмешки Лины стали совсем невыносимыми, поделился своей мечтой с Джоном.
— Я мог бы писать быстрее, править быстрее и выдавать больше материала, — сказал он Джонни однажды прошлым летом, и мальчишка посмотрел на него своими серьезными голубыми глазами, умными и из-за увеличивающих стекол очков всегда такими настороженными и внимательными. — Это было бы замечательно… Просто замечательно.
— А почему ты тогда не возьмешь себе такой процессор, дядя Рич?
— Видишь ли, их, так сказать, не раздают даром, — улыбнулся Ричард. — Самая простая модель «Рэйдиоу Шэк» стоит около трех тысяч. Есть и еще дороже. До восемнадцати тысяч долларов.
— Может быть, я сам сделаю тебе текст-процессор, — заявил Джон.
— Может быть, — сказал тогда Ричард, похлопывая его по спине, и до звонка Нордхофа больше об этом разговоре и не вспоминал.
Провода от детского конструктора. Трансформатор «Лионел Трэйн». Боже!
Он вернулся к экрану дисплея, собираясь выключить текст-процессор, словно попытка написать что-нибудь, окажись она неудачной, могла как-то очернить серьезность замысла его хрупкого, обреченного на смерть племянника.
Вместо этого Ричард нажал на клавиатуре клавишу «EXECUTE» («выполнить», второе значение — «казнить»), и по спине у него пробежали маленькие холодные мурашки. «EXECUTE», если подумать, странное слово. Слово ассоциировалось с газовыми камерами, электрическими стульями и, может быть, с пыльными фургонами, слетающими с дороги в пропасть.
«EXECUTE».
Процессорный блок гудел громче, чем любой из тех, что ему доводилось слышать, прицениваясь к текст-процессорам в магазинах. Пожалуй, он даже ревел. «Что там в блоке памяти, Джон? — подумал Ричард. — Диванные пружины? Трансформаторы от детской железной дороги? Консервные банки из-под супа?» Снова вспомнились глаза Джона, его спокойное, с тонкими чертами лицо. Наверно, это неправильно, может быть, даже ненормально — так ревновать чужого сына к его отцу.
«Но он должен быть моим. Я всегда знал это, и думаю, он тоже знал». Белинда, жена Роджера… Белинда, которая слишком часто носила темные очки в облачные дни. Большие очки, потому что синяки под глазами имели отвратительное свойство расплываться. Но, бывая у них, он иногда смотрел на нее, тихий и внимательный, а Роджер накрывал их зонтом своего громкого хохота, смотрел и думал почти то же самое: «Она должна была стать моей».
Эта мысль пугала, потому что они оба с братом знали Белинду в старших классах и оба назначали ей свидания. Между ним и Роджером было два года разницы, а Белинда как раз посередине: на год старше Ричарда и на год моложе Роджера. Ричард первый начал встречаться с девушкой, которая впоследствие стала матерью Джона, но вскоре вмешался Роджер, который был старше и больше, Роджер, который всегда получал то, что хотел, Роджер, который мог избить, если попытаешься встать на его пути.