Эта сема выступает, прежде всего, как одна из масок героя.
— актуализируется типичная репутация популярного человека: «И когда я уйду, кто-то скажет: “Что-то случилось с Майком”. / И кто-то засмеется и откроет бутылку вина. / И вам про меня расскажут самую последнюю сплетню. / В мире нет ничего интересней, чем сплетни про меня!» («Я возвращаюсь домой», 31), «Знакомцы приносят тебе вино, им лестно с тобою пить <…> И потом они говорят о тебе: / “Он — мой лучший друг, я с ним пил”. / А ты не помнишь имена этих “лучших друзей”» («Выстрелы», 117).
— герой соотносит себя с понятием звезда: «Но время текло слишком быстрой рекой, / Ты не стала женой, я не стал звездой» («Когда я знал тебя совсем другой», 88), «И кто-то назовет меня негодяем, но кто-то назовет звездой» («Завтра меня здесь не будет», 64), «Ром и “пепси-кола” — это все, что нужно звезде рок-н-ролла» («Ром и пепси-кола», 123), «я теперь такой известный, / Наверное, я теперь поп-звезда» («Сегодня мне сказали, что они написали…», 137).
— в песнях содержаться указания на образ жизни звезды: «И звезды на небе гаснут, / И звезды рок-н-ролла ложатся спать» («6 утра», 59), «И каждый из нас звезда. / И все мы свободны делать / То, что мы делать хотим» («Иллюзии», 127), ситуации песен «Blues de Moscou» и «Blues de Moscou № 2».
— героями могут быть представители рок-культуры, маркированные только по этой свое принадлежности: «Ты спишь с моим басистом»[335] («Дрянь», 35), «Юра прячет свой японский “Gibson” в чехол, / Целует супругу и едет играть в рок-н-ролл» («Юные пижоны», 139), и шире — представители культурной богемы: «И я молю своих друзей — артистов, художников, поэтов / и лидер-гитаристов, / Если вы встретите ее, дайте мне знать» («Она была», 116), к которым субъект причисляет и себя.
— иронично воспроизводятся клише поведения рок-музыканта на сцене: «Мы разобьем для вас пару гитар» («Увертюра», 52).
— наконец, своеобразный манифест «Право на рок» из последнего альбома «Зоопарка» открыто декларирует принадлежность героя, тождественного в данном случае автору, к року.
По сути дела, все, отмеченные нами частные значения семы рок-звезда наиболее явно актуализировались в ранней песне Майка «Звезда рок-н-ролла» с альбома «Все братья — сестры». Эту песню можно считать как отправным моментом для развития данной семы биографического мифа, так и квинтэссенцией всего мифа в его оригинальной семантике. Мы уже отметили присутствие в песне «Звезда рок-н-ролла» сем одиночество и игра, ниже обратимся к семе пьянство. Контаминация этих сем друг с другом и с выше названными значениями семы рок-звезда (репутация и образ жизни популярного человека, соотнесение героя с понятием «рок-звезда» и др.) в программном тексте биографического мифа наглядно демонстрирует концептуальную идею «двоемирия» в жизни звезды рок-н-ролла, когда «Днем у тебя есть все, / Все ради чего стоит жить — / Дело, друзья и иногда даже деньги. / И вино, и есть с кем его пить. // Ведь ты звезда рок-н-ролла, / По крайней мере так говорят! / И мальчики в грязном и душном кафе / Счастливы встретить твой взгляд / И пожать твою руку. // Но ночью, ночью ты опять один <…> Но кто тебя слышит — десяток людей. / Кто тебя знает — никто. / Им плевать на то, что ты им отдаешь, / Им важней успеть забрать пальто, / Когда ты кончишь петь» (16).[336] Вся песня — как и «текст смерти» Майка — причудливо сочетает в себе иронию и трагизм. В этой связи можно утверждать, что песня «Звезда рок-н-ролла» во многом определила амбивалентность не только семы рок-звезда майковского мифа, но и амбивалентность «текста смерти» Науменко. В целом же понятие «рок-звезда» становится в поэзии Науменко одним из знаков образа жизни героя и переносится на формируемый аудиторией мифологизированный образ автора.
Самым же частотным мотивом в поэзии Майка из отмеченных нами сем биографического мифа является пьянство. Напомним, что и в воспоминаниях современников эта сема была нами отмечена не один раз. Но если в воспоминаниях в первую очередь отмечалось просто пьянство как образ жизни и способ смерти, то в песнях Майка эта сема представлена едва ли не во всех возможных значениях от иронии до трагедии и воплощена, прежде всего, в предметном мотиве, который мы условно обозначим как vino:
— закончившееся vino может быть знаком какого-то переломного момента жизни, выхода из определенного состояния: «Мы докурили сигареты и допили все вино, / И поняли, что наше время кончилось давно» («Прощай, детка», 10), одним из знаков кризиса: «Кто выпил все пиво, что было в моем доме — / Растафара» («Растафара», 56), причиной движенья (песня «Вперед, Боддисатва!»[337]);
— vino становится одним из обязательных атрибутов жизни окружающих людей и героя, причем собственно пьянство — основная форма проведения не только досуга, но и времени вообще, непременная составляющая любого общения: «И кто-то пьет водку» (Жизнь в зоопарке», 19), «Мы можем пить с тобой, но мы не будем петь с тобой» («Если ты хочешь», 24), «Разбиваю телефон, / Иду пить самогон» («Пригородный блюз», 27), «И кто-то засмеется и откроет бутылку вина» («Я возвращаюсь домой», 31), «И у него быль рубль, и у меня четыре, / В связи с этим мы взяли три бутылки вина. // И он привел меня в престранные гости: / Там все сидели за накрытым столом. / Там пили портвейн <…> Я пристроился в кресле и потягивал ром» («Сладкая N», 33), «Я ставлю другую пластинку и подливаю себе вино» («Горький ангел», 46), «В который раз пьем с утра. / Что делать на даче, коль такая жара? <…> В который раз пьем целый день, / Сидя на веранде, спрятавшись в тень. / Я подливаю пепси-колу в ром <…> Вот уже вечер, а мы все пьем <…> В который раз пьем всю ночь. / День и ночь, день и ночь, еще одни сутки — прочь» («Пригородный блюз № 2», 48–49), «Кстати, вы успели побывать в буфете? / Там есть коньяк и бутерброды с икрой <…> А если вы переберете, мы отправим вас домой» («Увертюра», 52–53), «Я просыпаюсь каждое утро. / Ко мне приходят мои друзья. / Они приносят мне портвейн и пиво, / Но я знаю, они ненавидят меня» («Я не знаю, зачем (Песня для Свина)», 60), «И подлил тебе вина, / Но почему-то забыл подлить его себе («Золотые львы», 56);
— vino является непременным спутником рок-музыканта, представителя богемы: «Днем у тебя есть все <…> И вино, и есть с кем его пить» («Звезда рок-н-ролла», 16), «И мы киряем свой портвейн, мы пьем чужой коньяк» («Blues de Moscou», 31), «Он приносит бутылки в гитарном чехле, / Он очень доволен собой» (вариант «Когда я знал тебя совсем другой», 89), «Знакомцы приносят тебе вино, им лестно с тобою пить» («Выстрелы», 117), «Ром и “пепси-кола” — это все, что нужно звезде рок-н-ролла» («Ром и пепси-кола», 123), «Субботний вечер, счет в баре оплачен, / Я уже пьян, но еще не прихвачен — я полон сил! <…> Петя представляется ударником “Землян” / Пытаясь снять двух изрядно пьяных дам» («Юные пижоны», 138–139), «Храбуновер будет спать, / Крильман — книжечки читать, / Наумович с Куликадзе — / Сладко пиво попивать» («Железнодорожная-Зоопарковая», 141), песня «Похмельный блюз»;
— в критической ситуации между жизнью и смертью vino может быть спасением, пусть даже и мнимым, может стать знаком примирения: «Зачем я жду рассвета? Рассвет не придет. Кому он нужен? / Слава Богу, осталась бутылка вина» («Все в порядке», 37), «Пожалуйся Богу, но что это даст? / Напейся опять, продолжи свой фарс» («21-й дубль», 62);
— спасением vino может быть и в бытовой ситуации: «Открой бутылку. Треснем зелья. / Необходимо ликвидировать похмелье, / Иначе будет тяжело прожить этот день» («Утро вдвоем», 29), «Лето. / Я купил себе газету, / Газеты есть а пива нету. / Я иду его искать» («Лето», 54), «Моя невеста — “пила” с кривыми ногами, / И седьмой день я пьян в дребодан. // “Не волнуйся, сынок”, — сказала мама, / Подливая мне в ром лимонад» («Милый доктор», 122);
336
Обратим внимание на известную историю создания этой песни: «На одном из акустических концертов Майк сказал дословно следующее: “Она посвящена одному ленинградскому рок-музыканту. Была написана она как-то после длительной ночной беседы с ним за жизнь. Мы сидели на кухне у одного нашего друга и говорили о том, о сем… И он привел мне цитату Джона Леннона, дословно не помню, но смысл примерно тот, что когда ты на сцене, когда ты играешь, очень много людей, которые тебя любят или не любят. Но ночью ты всегда остаешься один, если у тебя нет, так скажем, Йоко Оно, женщины, которая тебя колоссально любит. Ты всегда остаешься один… И вот эта песня посвящается этому музыканту» (Михаил «Майк» Науменко. Песни и стихи. М., 2000. С.17).
337
Комментаторы пишут: «В виниловый вариант, выпущенный на “Мелодии”, данная песня не вошла, и те, кто помнят то время, наверное, сразу поймут, почему. Ни один худсовет не пропустил бы столь откровенную пропаганду пьянства в самый разгар антиалкогольной компании» (Михаил «Майк» Науменко. Песни и стихи. М., 2000. С.96).