Ответ Бирминга вызвал в зале ропот неодобрения.
Дж. Акхим, глава правительства штата Среднего Миклана, спросил:
— Значит ли ваше выступление, профессор, что вы сторонник общества, созданного по принципу коллективизма?
— Я сторонник любой разумной идеи! — парировал ученый.
Ответив еще на несколько вопросов, профессор Бирминг неожиданно заявил, что в настоящий момент он не располагает временем и на остальные вопросы охотно ответит в следующий раз.
Столь бесцеремонный уход только подлил масла в огонь. Наш специальный корреспондент обратился к некоторым общественным деятелям, присутствовавшим на лекции, с просьбой высказать свое мнение по поводу этого беспрецедентного выступления. Приводим выдержки из их ответов:
С. Редди (директор Юго-Восточной нефтяной компании): "По-моему, профессор Бирминг стремится поразить нас политическими сенсациями, поскольку он уже не способен удивить мир научными открытиями. Не думаю, чтобы его откровения следовало принимать всерьез".
Г. Рихардс (председатель сенатской комиссии по делам просвещения, профессор университета): "Я давно знаю коллегу Денни Бирминга и считаю его талантливым ученым. У него, безусловно, выдающиеся способности. Но вряд ли я кого-нибудь удивлю, если скажу, что он не политик. Профессор Бирминг — гуманист. Я мог бы привести его же собственные слова из только что прочитанной лекции "Наука и будущее человечества" (цитирует на память): "Никому не дано права говорить от имени всего человечества, ибо каждый человек — это всего лишь отдельный индивидуум. Поэтому выступать от имени всего человечества означает, по существу, не более как говорить от имени отдельной личности, отдельного индивидуума. Любая концепция, исходящая из принципа коллективизма, таит в себе серьезную угрозу личности. Допустима лишь одного рода общественная идея: такая договоренность между людьми, в соответствии с которой они перестанут навязывать друг другу свои идеи и свой волю". Сегодняшнее выступление профессора Бирминга находится в вопиющем противоречии со взглядами, которых он придерживался до сего времени, и мне кажется, оно объясняется политической неискушенностью моего ученого коллеги".
Сообщение, полученное после того, как приведенный выше материал был уже сверстан:
БИРМИНГ ИДЕТ НА ПОПЯТНУЮ!
Примерно через час после своего внезапного ухода профессор Бирминг вновь появился в клубе Бэклахэм. Одетый в свой обычный рабочий костюм, он выглядел явно смущенным и даже встревоженным. Пытаясь вначале уклониться от ответов на многочисленные вопросы журналистов, Бирминг вынужден был все же заявить: "И не спрашивайте! Я сам ничего не знаю!" И добавил, уже более примирительным тоном: "Лекция как лекция. Ничего особенного". Не означает ли это замечание, что профессор Бирминг выступал с лекцией в состоянии аффекта?"
Восстанавливая сейчас события того памятного вечера, я должен со всей объективностью признать, что и впрямь производил впечатление невменяемого. Суди сам, читатель: может ли человек в здравом уме доискиваться истины, интересуясь тем, что он сам сделал или сказал и куда направился. Но не мог же я признаться, что тот Бирминг — это вовсе не я. Вот и пришлось мне взять на себя столь неблаговидную роль и играть ее до конца. Я пустился по следу своего "двойника" в надежде помешать ему натворить таких дел, которые мне, истинному Бирмингу, грозили непредвиденными последствиями.
Когда я пришел к Лиан, та удивилась не меньше Нилла, но затем успокоилась, решив, что я несколько поглупел от радости по поводу столь выдающегося научного открытия.
— Хелло, профессор! Ведь вы собирались спать? — шутливо встретила она мое появление.
— С чего вы взяли, дорогая?
— А разве не вы сами недавно заявили мне, что после всех треволнений непременно должны отдохнуть?
— Отдохнуть? Где?
Лиан бросила на меня насмешливо-удивленный взгляд:
— Разумеется, у себя дома!
— Да, да! Вы правы… Простите за столь поздний визит… Столько волнений! Мне действительно пора домой.
— Дорогой профессор, не собираетесь ли вы раскачиваться, как маятник, между проспектом Крети и моим домом?
— Не шутите, Лиан, на мою долю нынче выпало столько всего…
— Я по крайней мере знаю лишь о ваших поразительных экспериментах. Вы с таким жаром рассказывали о них!
— Разве? — недоуменно переспросил я.
В темных глазах Лиан вспыхнула тревога.
— Я велю приготовить крепкий кофе, хорошо?
И она потянулась было к звонку, но я ее отстранил. Прикоснувшись к ее руке, я почувствовал, как дрожат мои пальцы.
— Прошу вас, Лиан, расскажите все по порядку.
— О чем, мой дорогой?
— О каких экспериментах я рассказывал?
— Помнится, вы говорили, что человечество обогатилось эпохальным открытием — колоссальным достижением современной цивилизации, способным ускорить прогресс, придать ему невиданный размах… Но, бога ради, чем вы так встревожены?
— Лиан, мне грозит непоправимая беда.
— Уж не присвоил ли кто-нибудь ваше изобретение?
— Гораздо хуже. Главное, я сам во всем виноват. Но прошу вас, продолжайте.
Поднявшись со стула, Лиан принялась порывисто ходить по комнате. Пушистый ковер полностью поглощал звук ее шагов, и это еще больше раздражало меня, усугубляя и без того тягостное молчание. Я заранее знал, о чем она станет спрашивать, и прекрасно понимал, что лучше всего самому откровенно признаться во всем. Может быть, нам вдвоем и удалось бы найти выход из создавшегося положения. Но так не хотелось впутывать Лиан в эту историю: ведь тот, кого посвящают в тайну криминального дела, невольно становится соучастником преступления.