- Я убью тебя.
- Не думал, что ты так расстроишься.
- Я убью тебя!
- Такого говна полно на барахолке, если ты так нежно любил своего жирафа, я куплю тебе такого же… Хоть десять.
- Я убью тебя!!! – взревел Дэй и кинулся на Найта. Тот легко увернулся от первого удара, направленного ему прямо в глаз, и обогнул стол, делая его своего рода преградой, отделяющей брюнета от разъяренного детектива.
- Вчера в темноте я и не разглядел, но рыжие кудряшки – это необычно, – продолжал Найт в том же духе, теперь без стеснения разглядывая Дэя ниже пояса.
- Да пошел ты! – рыжий оббежал стол, но Найт сделал то же самое. Тогда полицейский схватил со стола первое, что попалось ему под руку, и в сердцах метнул предмет в брюнета. Сахарница со звоном ударилась об стену и разбилась на пару больших кусков, рассеяв сладкое содержимое, казалось, по всей кухне.
- Это тебе за жирафа! – выдохнул Дэй, хватая солонку. – Это – за то, что грубишь! – к сахару присоединилась соль. – А это… – в руках рыжего появилась перечница.
- Эй, это же перец… Перец! – выдохнул было Найт, который пусть и здорово уклонялся от направленных в него снарядов, но с перцем дела иметь не хотел.
- … за то, что трахнул без спросу! – как ни странно, но именно от перечницы Найт увернуться не успел. Она попала ему прямо в грудь, выпустив немного черно-коричневого песка парню прямо в лицо, после чего упала на пол и укатилась из кухни в коридор.
- Ах ты… Апчхи!! Сука! Апчхи! – пришло время беситься Найту. В горле и носу брюнета тут же защипало, в глазах появилось жжение, по щекам градом покатились перченые слезы.
- Ох, неужели! Наш господин Спокойствие, наконец, выказал какую-то эмоцию! – ехидно заметил Дэй, тут же подлетая к потерявшему бдительность Найту, заламывая ему обе руки за спину и нагибая его к столу, тем самым заставляя брюнета уткнуться носом в столешницу. Поза оказалась крайне провокационной. Но осознание этого настигло Дэя лишь тогда, когда он почувствовал, как Найт, внезапно противно захихикав, потерся своей пятой точкой о его пах. С губ детектива против воли сорвался тихий стон.
- А говорил, что больше никогда… – шмыгая носом, торжествующе заявил брюнет.
- Я… Просто обездвижил тебя, – Дэй сам не узнал свой хрипловатый голос.
«Черт побери, и что я только делаю!» – мысленно простонал он, нагибаясь к брюнету ближе и уже припадая губами к его шее, когда в коридоре за дверью в кухню послышался грохот и тихая ругань.
- …Марти-Марти-Марти-Марти-Марти-Марти-Марти… – бубнил себе под нос Анжело, не переставая стучать в потрепанную дверь и не сбавив темпа даже после того, как из соседней квартиры выглянула немолодая женщина и пригрозила ему вызвать полицию.
- И что вы скажете полицейским? О боже, арестуйте этого парня, он посмел постучать в дверь соседа? Не смешите мои кеды, – фыркнул Анжело, который никогда не избегал скандалов. О нет, наоборот, там, где был журналист, рано или поздно разворачивался страшный срач.
- …Марти-Марти-Марти… – Анжело мог простоять так и час, и два, и весь день. Он знал, что его молчаливый оператор любил понежиться в постели, и, будь на то его воля, с удовольствием проспал бы всю свою жизнь. Но работа требовала незамедлительных действий, поэтому так просто Бэйн бы не отделался. На семьдесят восьмой «Мартин» дверь-таки открылась. Точнее, ее в гневе распахнули. На пороге появился высокий парень, темно-фиолетовые волосы которого были забавно всклокочены. Челка полностью закрывала глаза и нос, а фиолетовые трусы лишь придавали виду оператора пленительную пикантность. Разгневанный хозяин квартиры без промедлений ткнул в нос Анжело будильник, на котором значилось без четверти шесть.
- О, как поздно, ну ты спа-а-ать! – улыбнулся блондин, широко зевая. Мартин в ответ зло топнул босой ногой, после чего указал Анжело на лифт, намекая на то, чтобы друг убирался.
- Да, лифт работает, – с готовностью кивнул журналист, который в подобные моменты Внезапно переставал понимать оператора. Бэйн ткнул пальцем в лифт повторно, вложив в этот жест все свое недовольство.
- Палец болит? – невозмутимо поинтересовался блондин. Бэйн ме-е-едленно повернулся к коллеге, одними губами проговорил явно что-то некультурное, после чего отошел от двери и пригласил Анжело внутрь, смирившись с тем, что поспать ему больше не дадут. Блондин без промедлений вломился в квартиру и тут же ринулся на кухню, ведя себя в берлоге друга как у себя дома.
- Эй! Опять у тебя кофе кончается! – послышалось возмущение Анжело. – А в холодильнике кто-то умер! Марти, ну ты и свинья! Фу-у-у! А на пол ты что пролил? И когда? Здесь же уже собственная экосистема развивается!
Оператор, не слушая привычных причитаний болтливого Кьярэ, зашел в ванную, стянул с себя единственный элемент одежды и забрался под холодный душ. Но и здесь в покое его не оставили. Не успел Бэйн расслабиться, как Анжело без стеснений влетел в ванную:
- Слушай, тут у тебя в кастрюле что-то зеленое. Так надо, или это та самая гречка, которую я варил две недели назад?
Бэйн аж воздухом поперхнулся, рефлекторно прикрывшись одной рукой, а второй тыкая в дверь.
- Да ладно тебе! – беззаботно отмахнулся Анжело. – Мы оба парни! Чего я там не ви… ого-го-го!
Завтрак получился напряженным.
Бэйн минут десять помешивал кофе, хотя размешивать было нечего, сахар он не употреблял. Кьярэ и вовсе глаз не поднимал.
- Вот это у тебя… Вот это… Нда-а-а… – наконец выдавил из себя Анжело. – Сколько лет вместе работаем, а я не знал, что Он у тебя таких размеров. Наверное… Слушай, а как же… Это каких же он габаритов при эрекции?
Мартин в ответ приподнял одну бровь: «А что, так хочешь увидеть?»
Журналист тут же покраснел как мак и вновь вернулся к тщательному разглядыванию собственных ногтей.
- Нет, ну надо же, – блондин не мог молчать больше минуты. – Он же такой… Такой большой! Я прям не знаю! – всплеснул он руками. – Ты что жрал, что отрастил… Такую махину?!
Бэйн махнул рукой, желая, чтобы Анжело поскорее забыл о том, что увидел, и отстал от него, но угомонить друга одним взмахом руки было невозможно.
- Нет, правда?! Ты… мутант! – выдохнул он. – У тебя, блин, такой… В отличие от моего, – блондин даже расстегнул пуговичку на джинсах и заглянул в свои трусы. – Это же надо, а… – удрученно выдохнул он.
Мартин закатил глаза, затем поднялся со стула – сейчас, благо, он был одет в темно-фиолетовые узкие джинсы и ядрено-зеленую футболку – и провел рукой от макушки до пола, затем кивнул на Анжело, намекая на то, что не только его хозяйство больше, он и сам куда больше мелкого журналиста.
- И все равно он слишком большой, – обиженно пробормотал блондин, сложив руки на столе и уткнувшись в них. – Членомутант, – фыркнул он. Средний палец Мартина являлся привычным ответом на подобные возмущения друга, и оператор было обрадовался, что разговор закончен. Не тут-то было.
- Ты, наверное, и присунуть не успеваешь, а бабы уже кончают, – подождав, когда Бэйн отхлебнет горячий кофе, под руку вновь забубнил Анжело, заставив парня подавиться и следующие пару минут отфыркиваться и вытирать пошедший через нос напиток. – А у меня член маленький. Маленький и тощий. Чтобы удовлетворить женщину, мне надо попыхтеть. Одна как-то даже заявила мне, что с таким молокососом трахаться не будет, а когда я сказал, что вообще-то уже совершеннолетний, она заявила: «Может, ты и совершеннолетний, но вот твоему дружку еще расти и расти!» Представляешь, сказать мне такое?! Мало того что я плохо-пишу-говорю-ничего-не-умею-не-обладаю-талантами-убогий-ничтожный-идот-с-синдромом-молекулы-безмозглый-уродец-ущербный-тюлень-с-лицом-из-помета-чайки-телом-жертвы-концлагерей-так-еще-у-моего-оператора-член-в-два-раза-больше-чем-мой-собственный! Как дальше жить?! – горестно взвыл парень и ударился головой об стол. Воспользовавшись заминкой, Бэйн в два глотка осушил чашку с кофе, затем взял часы и постучал пальцем по их стеклу: «Какого хрена ты поднял меня в такую рань? Чтобы я выслушивал твое тупое, сопливое нытье?»
- Ах, да, – Анжело тут же оживился. – Сегодня нам надо заехать в «Лукрецию»! До центра города, как понимаешь, ехать далеко, поэтому я и пришел так рано. Промешкаем – и в метро до полудня не попадем вовсе! Нам стоит поторопиться! – с этими словами журналист сорвался с места и, как ни в чем не бывало, поскакал в коридор обуваться. Оператор лишь улыбнулся и последовал за другом.