Тик-так, тик-так...
Найт приобрел эти часы на аукционе около месяца назад за какие-то три миллиона чиппов вовсе не потому, что уважал старину или входил в ряды страстных коллекционеров, о нет. Причина, по которой молодой человек стал обладателем этой необычайно красивой вещицы, была куда прозаичнее. Просто Макку в тот день очень хотелось сделать гадость одному немолодому джентльмену, который за день до этого предложил популярному юноше непотребную сделку, уверенный, что за деньги купить можно абсолютно все, даже душу Найта. Как бы смешно это ни звучало, Макк без особых на то причин без проблем провел бы ночь с импозантным богатеем забесплатно. Но когда тот завел речь о деньгах, иметь дело с этим господином юноше резко расхотелось. Вот только лишь отказать настырному поклоннику было бы для Найта слишком просто. Поэтому-то парень проследил за своей жертвой и «расписался» под своим отказом, купив на аукционе старые эксклюзивные часы, которых как раз не хватало тому самому джентльмену для того, чтобы его бесценная коллекция часов стала полной. Спор за выставленный лот был долгий и яростный. Коллекционер из последних сил тянул табличку со своим номером, поднимая и поднимая ставку. И она обязательно перевалила бы за три миллиона, если бы мужчина внезапно не схватился за сердце и не упал на нехуденькую леди, стоявшую позади него. Коллекционера увезли в больницу, а Найт стал “счастливым” обладателем часов.
Тик-так, тик-так...
Теперь эксклюзив украшал собой большую кухню Макка, и хотя столь дорогую вещь вешать на кухне в роли обыкновенных часов было настоящим кощунством, смотрелись они здесь вполне неплохо.
Тик-так, тик-так...
Найт сидел за кухонным столом и не спеша помешивал кофе в большом белом стакане, рассеянно наблюдая за тем, как кофейная пенка огибает круг за кругом. В какой-то момент парень при помощи ложки начал осторожно собирать пенку в одном месте, не без интереса наблюдая за тем, как она липнет к ложке, словно намагниченная железная стружка к металлу.
Тик-так, тик-так...
Эгон гипнотизировал стол, тихо барабаня по нему гибкими пальцами, как каждый раз делал его отец, когда размышлял о чем-либо.
Тик-так, тик-так...
Стэм показательно ковырялся в ногтях, вычищая из-под них несуществующую грязь и про себя сокрушаясь по поводу того, что муж его любовницы вернулся домой слишком рано. Если бы не он, парень и сейчас бы нагибал пышногрудую красотку, заставляя ее кричать на весь двор и чувствуя пленительный запах ее тела, а в конце он обязательно кончил бы ей на грудь или лицо. Тогда бы день был прожит не зря. Но вместо этого ему приходилось сидеть за столом в компании кучки долбанутых мужиков и страдать херней.
Тик-так, тик-так...
Бэйн с шумным хлюпаньем поглощал свой кофе, то и дело оглядывая всех сидящих за столом и ожидая, кто же заговорит первым. Ясное дело, сам он этим «первым» становиться не собирался.
Тик-так, тик-так...
Анжело, как только его отвязали от стула, обнаглел, тут же залез в холодильник Найта, нашел там мясо по-французски и теперь невозмутимо поглощал уже третий кусок, бормоча что-то про то, что все это – плата за моральный ущерб. Анжело был единственным, кто говорил хоть что-нибудь, но его монолог остался без внимания.
Тик-так, тик-так…
После того, как ушел обозленный в силу похмелья и тянущих ощущений ниже поясницы Дэй, Эгон первым делом развязал Бэйна и Анжело и выпытал у них, кто они такие. Узнав, что перед ним стоит один из самых известных журналистов города – Анжело Кьярэ, а так же его оператор, детектив смутился и поспешно предложил «гостям» выпить кофе. Эгон как-то раз уже судился с одним журналистом за то, что в потасовке умудрился наступить тому на ногу. Тогда молодой сотрудник ГОР выиграл дело, но только из-за связей в полиции. Если бы не они, парню пришлось бы выплачивать «пострадавшему» довольно ощутимую для кармана Эгона сумму, и все это из-за какого-то сраного синяка на большом пальце ноги третьесортного журналюги! Страшно подумать, какую бы сумму затребовал Кьярэ за то, что его привязали к стулу и какое-то время удерживали в плену!
Пока Эгон беспокоился за весь ГОР, на долю которого и без судебных тяжб выпало слишком многое, Стэм придирчиво оглядывал Найта. Так вот он какой – нынешний лидер Телешоу – лучший игрок, «дичь», которая только и делает, что побеждает! Интересный субъект, симпатичная мордашка. Жаль не баба.
Затем Стэм перевел взгляд на Бэйна. Бунтарский стиль одежды, загадочный молчун. Жесты и взгляды говорят о вспыльчивом, пусть и подавляемом хозяином, характере, гибкость и то, как держит себя, рассказывает о физически развитом теле, которое тщательно прячут за яркими шмотками. Привлекательный, даже притягательный. Жаль не баба.
Третьим субъектом для оценки стал Анжело. Тело хрупкое, глазки наивные, поведение детское, не вяжется с тем, что он журналист, значит притворяется дураком, но наверняка опасен. Очень наблюдателен, жрет мясо, а сам оценивает всех и каждого так же, как это делал и Стэм. Возможно, под другим ракурсом, но факт остается фактом. Очень хорошенький. Прям валить и трахать. Жаль не баба.
Наконец взгляд Стэма перекочевал на Эгона. Спасибо, что не баба!..
Парень в ужасе вновь повернулся к Найту, и тот, заметив это, сухо улыбнулся детективу, а затем вернулся к своим размышлениям. Отчего-то когда в его квартире присутствовало столько незваных гостей, и при этом отсутствовал Дэй – парню было не по себе.
“Придурок! Ушел и оставил меня одного! Я ему это еще припомню!” – мысленно бубнил он, стараясь не задумываться над вопросом, на кой хрен ему вообще сдался этот рыжий пьянчуга. Найт всегда был очень общителен и никогда раньше не терялся в незнакомой компании. Да и сейчас не то чтобы дело было в присутствующих, скорее Найту просто не хватало рыжего идиота, над которым при любом удобном случае можно было поиздеваться. А что? За игру с ним брюнет многое узнал о привычках и тараканах детектива. Например, когда Бренди злится, он забавно морщит нос, из-за чего веснушки словно бы собираются под глазами и становятся ярче. Когда ему нечего сказать, он кусает губы, а еще…
Бэйн так же украдкой наблюдал за Найтом, стараясь притвориться мебелью и упорно игнорируя беспечное чавканье у себя под ухом. И почему Анжело в любой ситуации оставался таким невозмутимым? Только что вопил как резаный, а теперь сидит и поглощает за троих мясо с таким видом, будто от количества съеденной им еды зависит продолжительность его жизни. Или, может быть, он таким образом мстит хозяину квартиры?
“Мне этого не понять!” – подумал парень и слегка ткнул друга локтем в бок, тем самым намекая на то, чтобы тот прекращал вести себя как сирота, голодавший несколько прошлых месяцев. Но журналист никакого внимания на него не обратил. Когда блондин нервничал, в нем просыпался неистовый голод, и он был готов съесть все, что только попадалось ему под руку. А так как сейчас Кьярэ нервничал вдвойне, то и на еду налегал с удвоенной силой. В этой комнате не только все эти люди знали Анжело, но и Анжело знал каждого из них – агенты ГОР, самые неоднозначные личности, за спиной каждого из которых числилась не одна успешная операция, ровно как и далеко не один пробел в их досье. Парнями они, конечно, были хорошими, боролись за добро и справедливость, а по утрам наверняка пили молоко с печенюшками, но менее опасными от этого не становились.
- Итак, господа, не объясните ли вы нам, что вы делали в этой квартире? – все-таки завел разговор Эгон, сцепивший пальцы в замок и сидевший так прямо, словно бы он проглотил железный прут. Ему никогда не удавались допросы. Кулаками работать было куда проще, чем вести светские беседы.
- Ой, что мы только в этой квартире не успели сделать! – только и отмахнулся журналист.
- В каком смысле? – тут же в допрос влез Стэм, в миг напредставлявший себе кучу того, что можно было бы здесь сделать. Оценивающим взглядом парень успел заметить и широкие подоконники, и мягкие диваны, и кресла, и столы, с которых можно было скинуть все лишнее одним взмахом руки, а уж что говорить о трюмо. Усадить на него любовницу и трахать до посинения, не обращая внимания на падающие с полок дорогие флаконы с духами, что, разбиваясь об пол, заполняли бы своим концентрированным запахом всю комнату, который позже еще долго преследовал бы участников подобной сцены, напоминая им о страстной ночи, произошедшей накануне. О да! Стэм чуть не захлебнулся слюной, а Эгон, недоуменно взглянув на коллегу, продолжил: