- То есть мы одни?
- Ага…
- Совсем?
- Да одни, одни! Тебе что, для симметрии и вторую скулу подбить? – прорычал Дэй раздраженно.
- Сдался ты мне, – пожал Найт плечами, блуждая мутным взглядом по квартире, – а кто же тогда твой напарник, если не тот парень? – немного помолчав, продолжил допытываться до детектива брюнет.
- У меня нет напарника, я же сказал… – рыжий пытался казаться спокойным, но получалось плохо.
- Но был?
- Был…
- И что с ним стало?
- Неважно.
- Не хочешь рассказывать?
- Какой ты наблюдательный.
- Спал с ним?
- Отвали!
- У-у-у… И каков он был в постели? Лучше меня? Наверняка хуже! – Найту нравилось наблюдать за тем, как по лицу рыжего пробегают самые разнообразные эмоции, начиная от гнева и растерянности и заканчивая скорбью и болью. Брюнет даже приготовился к тому, что все-таки и вторая его скула получит свое, но Дэй внезапно сник:
- Оставь меня в покое, – тихо проговорил он, встал со своего места и пошел к бару.
- Эй, не смей пить! – выкрикнул было ему в след Найт, когда почувствовал легкую вибрацию в штанах. Виновником вибрации оказался его телефон. Парень вытащил темно-серую пластинку из кармана, положил ее на стол и нажал на кнопку громкой связи. Над пластинкой образовалась сетевая голографическая фигура низенького толстячка. Звонившим оказался менеджер Найта, Гарри.
Найт уважал своего менеджера, но недолюбливал его. Тот был слишком щепетильным, очень навязчивым и жадным. Зато над ним было весело подтрунивать. Например, в последнее время Найт сговаривался с организаторами Телешоу, которые каким-либо образом вписывали Гарри в иллюзорную историю прошлого того персонажа, которого брюнет отыгрывал. В последний раз Гарри стал отчимом Найта, который питал к нему особые чувства. Жаль Макк не видел лица мужчины, когда тот услышал эту историю! Его наверняка всего перекосило! Ведь он относился к очень небольшому числу тех людей, которые были против мировой бисексуальности. Кроме того, Гарри тоже не слишком любил Найта, как человека. Он видел в нем лишь денежный мешок.
- Макк, спишь? – Гарри никогда не здоровался и не прощался.
- И тебе доброе утро, Гарри, – не преминул фыркнуть Найт.
- Спишь или нет? – повторил вопрос мужчина.
- Ага, сплю и вижу удивительный сон, в котором ты привязан к кровати и тебя жарит большой трехглавый пес.
- Цербер? Я и без тебя, Макк, знаю, что буду гореть в аду, но это грозит мне только после смерти, а пока… – еще Гарри был без какого-либо чувства юмора. Вообще.
- … я хотел сообщить тебе, что завтра начинается новая игра. Надеюсь, ты достаточно отдохнул и готов к новому сезону!
Найт совсем не отдохнул, но к сезону был готов более чем. Для него Телешоу было не просто игрой. Там он мог забыть свое прошлое. Там он становился абсолютно другим человеком с другими проблемами, предпочтениями и переживаниями. И Найту нравилась та, не похожая на эту, пусть и искусственная, но жизнь.
- Да, я готов, – кивнул брюнет, на этот раз надеясь на то, что игра будет не просто хорошим способом забыться, но и еще отличным поводом позлить Дэя. Сейчас детектив делал вид, что к Найту равнодушен, но хотелось посмотреть, как ему понравится, если брюнет начнет Игру с кем-то другим?
- Ксин исчезла… – не ходя вдоль да около, сообщил Маслоу, привалившись спиной к стене кабинета и держась дрожащей рукой за рубашку в районе груди. – Мы опросили всех соседей, никто ее не видел с позавчерашнего дня. Архивариусы даже не видели, чтобы она уходила из архива. Она исчезла! Просто исчезла!
В кабинете воцарилось мертвое молчание.
- Есть зацепки, куда она могла пойти? – побледнев как мел и еле стоя на ногах, Крис все-таки умудрился выдавить из себя пару слов.
- Есть… Вот только… – Маслоу не договорил, тяжело вздохнул, начал рыться в карманах и через мгновение извлек из одного из них прозрачный целлофановый пакет, в котором лежало нечто ярко-зеленое. Сначала все недоуменно переглядывались, не понимая, что это может быть и какое отношение оно имеет к пропаже Ксин.
- Это нашли в архиве под столом, за которым она сидела. Архивариусы сохранили это, подумав, что Койнэ забыла эту вещь, и хотели вернуть ей ее при встрече. Вот только оставлено это было не Ксин и принадлежит не ей. Более того, оно для нас.
Лишь присмотревшись, все присутствующие дружно выдохнули. В целлофановом пакете лежал ярко-зеленый помпон.
Ксин ела жадно, запихивая в рот куски черствого хлеба и давясь несвежей водой. Она не собиралась объявлять голодовку, более того, оставаться в этой комнате она тоже не собиралась. Девушка для себя четко решила сбежать отсюда, во что бы то ни стало. Но прежде надо было есть. Все, что ей приносил Шут, до последней крошки. Потому что еда означала энергию, которая была так необходима Ксин.
- Нет смысла так торопиться, Шут не отнимает, нет… – хмыкнула фигура, наблюдая эту странную картину. Девушка ему не ответила и темпа не убавила. О нет, возможно, Он не торопился, а вот Койнэ в этой жизни надо было сделать еще очень и очень многое. А времени оставалось все меньше.
Шут не понимал этой молодой женщины, но наблюдая за тем, с каким аппетитом она поедает скромный завтрак, внезапно испугался ее. Да, жажда жизни этой девушки пугала… Пришло время это исправить.
====== Глава 17. Тэхонит и измена ======
«…И ступила Май на отравленную землю.
Посмотрела она направо –
Выросли пред ней холодные стальные скалы, рассекающие воздух;
Посмотрела она налево –
Явились ее взору искусственные вулканы, извергающие клубы ядовитого дыма.
И пришла технобогиня в ужас:
Пред ней развернулся не мир людей, не мир детей ее,
Но мир безумцев.
Их разумы поглотил Хаос,
Их сердца превратились в камни,
По венам их хлынула алчность,
И попутчиками за ними последовали безрассудство и страх.
Смертные перестали задумываться о том, кто они,
И искать смысл собственного существования.
Они перестали спрашивать о том, кто Она:
Технобогиня была предана забвению.
Люди опровергли саму жизнь.
Баланс пошатнулся,
И, чтобы восстановить его,
Прикоснулась Май к холодным машинам
И вдохнула в них то,
Что так и не смогла вдохнуть в людей.
И неживое обрело жизнь,
Как когда-то живое окончательно ее утратило.
Отныне сосудами для бесценных душ стали машины,
И нарекли их Забытыми Технологиями…»
Цитата из потерянной МетоБиблии, глава 163: «Технобоги», отрывок 11 «Май»
Многолетняя зима наконец-то подошла к концу.
Свинцовые пушистые облака, что сковывали небо столь долгий промежуток времени и скрывали за собой солнечный свет, стали тоньше, и сквозь них к лесу пробились первые теплые лучики солнца. Они прошлись по заснеженным опушкам леса, оставив после себя глубокие проталины и разбудив спящую природу. Животные встрепенулись. На ветках деревьев появились первые почки. Весь лес наполнился щебетанием птиц, которое красиво перекликалось с журчанием первых ручьев вешней воды.
Рыжий обнаженный парень все так же сидел на черном камне. Ничего не изменилось с того времени, как это место окутывал холод и безмятежность. Разве что на его шее теперь красовались толстые шрамы, оставленные клыками большого волка. Эти шрамы и знаменовали приход весны, ведь именно с них, а точнее с укуса волка, все и началось. Тогда горячая кровь рыжего хлынула на снег, и ее капли растопили вековую белоснежную гладь.
Парень по-прежнему ждал. Ждал возвращения одинокого волка, который, поняв, что его жертва не сопротивляется, как бы сильно он ни сжимал челюсти, и как бы глубоко ни проникали его клыки в ее плоть, испугался настолько, что расцепив мертвую хватку, убежал в лес и по сей день не возвращался. Впрочем, Рыжий готов был поклясться, что порой чувствовал на себе этот холодный плотоядный волчий взгляд. Но зверь не спешил повторять своей вылазки, когда как парень терпеливо ожидал его инициативы, совсем не страшась новых укусов. Единственное, что он сделать не мог, так это встать с камня и пойти искать волка самостоятельно.
- Может, это и к лучшему? – шептал камень, что все это время незримо приковывал парня к себе. Камень прошлого, который ни за что не хотел отпускать рыжего.