- Ёрика… Мы с Тараби… То есть, мы со Стэмом… Фух… – выдохнула женщина. – Мы со Стэмом любим друг друга и собираемся пожениться! – выпалила она.
Ёрика замерла.
Лицо ее побледнело, а затем исказилось гримасой злости.
- Вы ведь шутите? – зло прошипела девушка, начиная хихикать.
- Нет, Ёрика, я серьезно…
- Ты и он?! Что за цирк! – развела руками девушка.
- Никакой это не цирк. – нахмурилась и Натали. – Поуважительнее, молодая леди!
- И что же тебе, старой кляче, от него надо?! – вскакивая со стула и наклоняясь через стол к матери, заорала Ёрика, не стесняясь остальных посетителей ресторана.
- Ёрика! – вскочила на ноги и Натали. – Как ты смеешь…!
- Смею! Он же мой ровесник! Он должен быть Мой!!! Куда ты лезешь, старуха! – сказала, как выплюнула, девушка, готовая наброситься на свою мать с кулаками. Единственное, что ее останавливало, так это мысль о том, что Натали намного сильнее ее самой.
- Еще одно слово…
- СТАРУХА-СТАРУХА-СТАРУХА!!! – пуще прежнего закричала Ёрика. – Старая карга! Бабка! Педофилка!!! Заграбастала себе молодого мальчика и довольна?! Думаешь, он любит тебя?! Не обольщайся!!! Да кому ты нужна, переносная песочница?! Он просто хочет подняться по служебной лестнице! Ты не нужна ему, старая вонючая развалина! Я… – Ёрика, пребывая в настоящей истерике, кричала бы и кричала, но звонкая пощечина заставила ее замолчать. Причем ударила ее вовсе не Натали – женщина, облокотившись на стол, еле сдерживала слезы – а Стэм. Взгляд его был холоден.
- Извинись, – проговорил он тихо, но четко.
- Но, Стэм! – взвыла Ёрика, не понимая, почему же ей так больно. – Ведь я же лучше! Моложе! Красивее! – она не понимала, почему в груди словно все разрывается, а чувство безысходности душит не хуже слез, что уже градом катились по ее щекам. Почему было так плохо? Так страшно? Так безнадежно, гадко, противно, одиноко, так неправильно и ненормально? Такого ведь не могло быть? Не могло и все тут! В мире, который крутится вокруг Ёрики, в мире, где все ей поклоняются, восхищаются ей, желают ее! Почему один-единственный человек, который действительно был ей нужен, принадлежал другой?
- Это несправедливо! – выкрикнула она, утирая сопли длинными рукавами полосатой блузки. – Слышишь меня! Это несправедливо! Неправда! Не может быть! Я не верю вам!!! Не верю ни единому вашему сраному слову!!!
- Ёрика, милая моя! Доченька! Солнце мое… – тихо залепетала Натали, протягивая руки к дочери.
- БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ СВОЕЙ ДОЧЕРЬЮ! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! – это был не крик, скорее вой. Настолько болезненный и отчаянный, что даже Стэм не нашелся, что ответить.
- Я… никогда вас не прощу! – взяв себя в руки, тише проговорила она. – Вы оба будете страдать! Я обещаю! – выдохнула девушка, после чего схватила с соседнего стула свою сумку и выбежала из ресторана.
Через неделю после этого инцидента Ёрика перерезала себе вены, пытаясь покончить жизнь самоубийством. Натали нашла ее в ванной своей квартиры и вызвала скорую. Девушку успели спасти, но лишь придя в себя, она поставила мать перед выбором: «Либо я, либо Стэм». Натали выбрала Дочь.
Через три недели Ёрику нашли изнасилованной и избитой в канаве неподалеку от дома. Придя в себя, девушка рассказала, что тот, кто сделал с ней это, был Стэм. На следующий день, в пять утра по майбургскому времени, восемь полицейских во главе с Натали Дрэйк вломились в квартиру Стэма Тараби и арестовали его. Парню были предъявлены обвинения по статье 3.6.8 ТехноМирового кодекса «Изнасилование несовершеннолетней». Суд над Тараби провели на следующей неделе. Парень был лишен права адвоката.
Стэма приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы в особой тюрьме строгого режима Нимдо, куда незамедлительно транспортировали парня сразу после вынесения приговора.
Настоящее…
- Придурок… – выдохнул Эгон, облокачиваясь на одно из кресел для игроков и пытаясь отдышаться.
- Что такое? – ахнул Стэм, очаровательно улыбаясь. – Вроде бы молодой, а хрипишь, как старпер в рассвете радикулита! – хихикнул парень, бегая вокруг соседнего кресла.
- И откуда у тебя только столько сил?! – зло прошипел Эгон.
- О, жертва анаболиков, все дело в дрочке! Ты тратишь слишком много сил, гоняя лысого, поэтому…
- Ах ты!!! – Эгон сорвался с места, попытавшись поймать Стэма, но парень оказался для Йота слишком юрким.
- И нет, Эгон, даже не проси подрочить тебе. Мои нежные руки не приспособлены к столь грубой работе! У тебя, наверное, уже весь член в мозолях!
- Тараби! Вот отдышусь… и ты покойник!
- У-у-у, я трепещу! – противно захихикал Стэм, лавируя между креслами.
-… Наверное, это здесь… – тем временем послышалось из коридора, что вел к игровому закулисью.
Стэм замер, ожидая новых гостей. Эгон так же насторожился, решив на неопределенный промежуток времени отложить обдумывание жестокой мсти над Тараби. Оба уставились туда, откуда раздавался голос.
- Представляешь, какая это будет сенсация! Мы первые, кто… – в зал прокрался худенький блондин. Эгон и Стэм, которые тут же спрятались за кресла игроков, пронаблюдали за тем, как журналист комично крадется вдоль стены и, не сговариваясь, тихо прыснули, переглянулись, попробовали сделать хмурые лица, а затем все равно беззвучно рассмеялись. Парень же, даже не подозревая о том, что над его поведением ухахатываются два представителя ГОР, прошел на полусогнутых пару метров, только затем заметил валяющегося у стены Садо и сидящего рядом с ним Гайдна, вскрикнул, тут же метнулся к первому попавшемуся креслу и спрятался за него, как будто его не было. Но почти тут же блондин украдкой выглянул из-за импровизированного убежища и, встретившись с хмурым взглядом Гайдна, тихо хихикнул, выполз из-за кресла и, наконец, выдал:
- Эм… Будьте добры, скажите, где у вас здесь туалет?
- А разве ты пришел не оттуда? – подал голос Стэм, выходя из своего укрытия.
- Ты! – ткнул в него пальцем Анжело. – Опять ты!
- Не опять, а снова, – фыркнул Стэм.
- Что ты здесь делаешь?!
- Работаю, – хмыкнул парень.
- О, ты же тот журналист! – наконец узнал блондина и Эгон. – Таким, как ты, вход сюда воспрещен, – пробормотал он смущенно, надеясь на то, что парень не слышал их разговора со Стэмом и не напишет статью с вызывающим заголовком: «Сенсация! ГОРовцы еще тупее, чем предполагало общество!»
- Такие, как я? – растерялся парнишка. – А что со мной не так? А? Погоди, что со мной не так, я страшный, да? О божечки, я страшный! У меня кривой нос! И одна ноздря больше другой! И глаза маленькие! А губы тонкие, как у стервозных училок, что до сорока остаются девственной древесиной, а после сорока превращаются в девственные бетонные блоки?! Или все потому, что я худой? Я очень худой, да? У меня так противно торчат кости! Особенно ребра! А колени! Посмотрите, какие у меня гадкие колени! – с этими словами парень задрал бриджи и продемонстрировал худенькие ножки (которые Бэйн с удовольствием бы закинул себе на плечи). – О боже, они отвратительны! А может дело в пальцах! Сюда не пускают людей с коротенькими пальчиками и маленькими ладошками? Говорят, что у парней с маленькими ручками маленький член! Да, у меня он маленький, именно так! Но что за дискриминация? Я же не виноват, что родился Таким! Я бы и рад вступить в ряды большечленов! Таких, как Бэйн! Но кто меня пустит?! Не делать же мне операцию! Да я бы может и сделал, но зарплата журналистов в ЖЕпр не так уж и высока! И что вы прикажете мне делать, а? АА? ААА? Может, сами тогда подкинете деньжат, раз такие умные?! Да я вас засужу! И за моральный ущерб срублю столько денег, что вам и не снилось! Будете расплачиваться со мной до старости! А на полученные деньги я сделаю себе длинный член и… Хм… а это мысль! – загорелся идеей Анжело. – Никто из вас ударить меня, случаем, не желает? Раз уж разживусь членом, надо еще пару частей тела поправить. За синяк денег будет вдвое больше! А если ты, – он ткнул пальцем в Эгона и тот вздрогнул, – сделаешь мне одолжение и сломаешь мне руку, все вообще будет шикарно! Ну… Давай! – Анжело протянул руку и зажмурился так сильно, будто бы Эгон собирался тут же метнуться к нему и сломать его руку в трех местах. Кьярэ даже не подозревал, что Бэйн не позволил бы случиться подобному. Конечно, рядом с Эгоном он выглядел довольно щупло, но за Анжело Мартин был готов драться и с богами.