ОРФЕЙ
Великий, сладостный Эрот!
Не покидай ты этот грот,
Где славим мы тебя любовью,
Ликующе поющей кровью!
(Прислушивается к звукам своей лиры.)
Возлюбленный, крылатый бог,
Беспечно смелый ты стрелок,
В движеньях быстрый и безумный,
Огненношумный!
Играешь ты с богами и людьми,
Вторгаясь в наши помыслы и сны.
Владеешь ты ключами мира —
Земли, и неба, и эфира;
Видать, ты властвуешь один,
Один над всеми властелин!
Но, благодатный, сопричислись
К сиянью чистых мыслей
Всех посвященных в таинства твои,
А злые устремленья отгони!
(Удаляется.)
ЭВРИДИКА
(догоняя Орфея)
Поешь ты гимн, Эроту посвященный?
Мой милый, ты Орфей, я Эвридика,
Жена твоя, — и это не игра?
ОРФЕЙ
Да, Эвридика.
ЭВРИДИКА
А куда ж уходишь?
ОРФЕЙ
На таинства, какие учредил
Я в честь Диониса, как утверждают.
ЭВРИДИКА
Орфей! Когда вернешься? К ночи?
ОРФЕЙ
Завтра.
Но в ночь услышишь песнь мою с долины.
ЭВРИДИКА
Я Эвридика, я жена твоя?
Какое счастье! Но боюсь поверить.
И страшно мне. Не уходи, Орфей!
Ведь счастье упоительное кратко
И улетучивается, как сон
Послеполуденный в укромном гроте,
С купанием в источнике у нимф.
ОРФЕЙ
Чего же ты боишься, Эвридика?
Мир полон света, ты совсем юна.
А юность и беспечна, и отважна,
И счастием любви упоена.
Объятия и поцелуи.
ЭВРИДИКА
Живешь ты песней, что находит отклик
В сердцах людей, у птиц и у зверей,
У нимф, и даже сам Великий Пан
Играет на свирели в унисон
Со звуками, чарующими лиры
Орфея, — я же лишь тебя люблю,
В разлуке день, как ночь, что длится вечно
Во снах мучительных природы дикой,
Очеловеченной твоею песней.
И я во страхе потерять тебя,
Как света дня и жизни обретенной
На краткий миг земного бытия.
ОРФЕЙ
Боишься за меня? О, Эвридика!
Охотой я не занят, как Адонис,
И вепря мне бояться нечего.
ЭВРИДИКА
Есть зверь похуже вепря, то безумье,
Чем одержим Дионис, на беду
Вакханок, веселящихся беспечно,
Покуда он безумье не нашлет
На бедных женщин, в гневе сам безумен.
ОРФЕЙ
То знаю хорошо я, Эвридика.
Ведь таинства затеял я затем,
Чтоб женщин от безумья уберечь
И страхов, что на них находит
От вскриков Пана в тишине лесов, —
Все празднеством ведь легче одолеть,
Как сам Дионис с хороводом нимф
И козлоногих во главе с Силеном
Спасается весельем от безумья.
ЭВРИДИКА
Да, весело, покуда здрав Дионис,
И я вакханкой по лесам носилась,
Пока тебя не встретила однажды…
ОРФЕЙ
С сатиром молодым, с которым ты
Предстала вдруг, как чудо красоты.
(С видом воспоминания, что происходит как бы воочию.)
Глазам своим не верю.
Нагая девушка, склоня головку к зверю, —
Который весь в шерсти, с копытцами, нагой,
А бюст и голова — мужчина молодой, —
Беспечно внемлет, верно, комплиментам,
Рукою прикрываясь лишь слегка при этом.
А он, смеясь, касается ее руки,
Сам, этакий нахал, он весь открыт!
ЭВРИДИКА
(рассмеявшись смущенно)
И правда, зверь и человек веселый,
Беспечный, лишь на ум весьма тяжелый.
ОРФЕЙ
То нимфа юная и молодой сатир,
Пришедшие на празднество, на пир,
Куда незванный я попал,
Как вдруг сатир куда-то ускакал.
ЭВРИДИКА
Я вскрикнула, увидев вдруг поэта,
Который любовался мной с восторгом,
И рассмеялась тут же над испугом,
Не в силах убежать от любопытства.
Спросил ты имя. "Нимфа я, а имя
Ты можешь дать мне. Стану я тогда,
Познавши человечье счастье, смертной". —
"А нимфы безымянные бессмертны?"
"Да, как колосья, что роняют зерна
И снова прорастают, мы бессмертны
И смертны. Но людская участь нас,
Не знаю отчего, прельщает больше.
Вочеловечиться — такое счастье,
Что даже божества ведут себя,
Как смертные — в любви, в борьбе, во славе.
О, назови! А я тебя сведу
В пещеру нимф, святилище для юных
Влюбленных, мы ведь влюблены, не так ли?
ОРФЕЙ
Но ты ведь станешь смертной, Эвридика?