Зал нестройно согласился.
— Ну а теперь тема еще более болезненная, — развела руками Загребельная. — Штаты.
— Соединенные?
— Если бы, — тут же откликнулась Загребельная — Наши родные штаты. И страшное к ним слово — сокращение. Говорить долго не буду. Сами знаете, денег нет. Жировать не с чего. Могу только повториться, что все вы талантливые, творческие, незаменимые…
— Огласите весь список, пожалуйста! — раздался чей-то выкрик.
Но никто не засмеялся.
— Да список-то небольшой. И тоже не истина в последней инстанции. Давайте так. Я зачитываю фамилии — это наши соображения, а потом голосуем. Если появятся отводы или дополнения — отлично.
Зал напряженно молчал.
— Ну трое из аппаратной записи, это техперсонал…
— Кто?
— Тылов, Самарская, Титов. Люди непрофессиональные, лажа на лаже. Впрочем, можем проголосовать. Кто “за”?
Поднялся лес рук. Азэшники действительно всех достали.
— Из спортивного отдела — Чекасов. Он уже у нас давно не работает. А зарплату получает. Из отдела искусств Субботину и Меньшикову.
Здесь рук было поменьше, но все равно — большинство.
Крахмальников посмотрел на Долгову. Та сидела напряженная, старалась на сцену не смотреть.
— Отдел информации. Редакция у них очень большая, — покачала головой Загребельная. — Но и работы много. И делают они ее на ять. Как там у вас слоган, Леонид Александрович? “Новости — наша профессия”?
Крахмальников кивнул.
— Но и у информационщиков есть совершенно ненужные каналу люди. Долгова встала.
— Если вы обо мне, Галина Юрьевна, то я уже… — громко начала она.
Крахмальников удивился, чего это Ирина вскочила?
— Вовсе не о вас, — перебила Ирину Загребельная. — Я имею в виду Савкову.
Долгова так и осталась стоять с открытым ртом.
За увольнение Савковой проголосовали единодушно.
С ума сойти, подумала Долгова. Что случилось? Почему ее не уволили? Господи, как хорошо, что она не дала согласие “КВИНу”. Какие там деньги, какая реклама. Она бы сдохла без этой нервотрепки, беготни, суеты, вечных споров и скандалов — без телевидения.
Савкова рыдала в последнем ряду. На нее старались не смотреть.
— Ну и все, пожалуй, — сказала Загребельная. — Есть еще предложения?
— Есть, — встал Крахмальников. — Две кандидатуры.
— Хорошо, Леонид Александрович, — кивнула Загребельная. — Пишу.
— Во-первых, — Крахмальников набрал полные легкие воздуха и постарался без шума выдохнуть, — Алла Макарова.
В зале воцарилась тишина.
— Так, — не смогла скрыть улыбки Загребельная.
— А вторая — вы, Галина Юрьевна. — Эти слова дались Крахмальникову легче.
Загребельная мало изменилась в лице. Только опустила голову.
— Ну что ж, — проговорила она. — Давайте голосовать.
— А Макарову за что? — крикнул кто-то из зала. На него тут же зашикали. Это был, пожалуй, единственный из присутствовавших, кто не знал о сегодняшнем скандале.
Алла демонстративно вышла из зала.
— Кто за то, чтобы… — Загребельная не успела договорить. Руки подняли все.
Она напрасно искала в зале пробелы. Попыталась еще сохранить улыбку. Но не получилось. Сошла со сцены, сказав:
— Ведите кто-нибудь собрание.
Дюков обернулся к Крахмальникову, кивнул: дескать, идите вы.
По дороге на сцену Леонид столкнулся с Загребельной.
— Я в больницу поеду, — произнесла она. — Узнаю, как там Яков Иванович.
Крахмальников подошел к столу. Налил воды, выпил и спросил:
— Ну что, хорошее начало? Зал облегченно засмеялся.