— Боюсь, миссис Тисдейл не сможет вам сейчас помочь. Похороны и прочие дела.
— Ну тогда может прийти одна из ее девочек. Их у нее достаточно. Просто позвоните в соседний паб «Королевский дуб». Номер на подставке для телефона.
— Думаю, лучше это сделать вам, сэр. Я пришел не работать вместо Райдера, а задать несколько вопросов.
— Что? Еще? Тогда подождите. Если не хотите мне помочь, я позвоню сам.
Он с трудом поднялся из кресла, расшвыривая коврики и подушки, и проковылял к телефону на боковом столике у окна. Литтлджон знал, что несмотря на состояние, майор вполне способен о себе позаботиться. Сперва он рассердился на хозяина паба за то, что тот попросил подождать, пока он не отыщет кого-то из Тисдейлов. Суперинтендант не знал, кто именно ответил майору, но злоба и раздражение толстяка вылилось на нее в полной мере.
— Райдер смылся, и я здесь один. Одной из вас лучше прийти посмотреть. Он мог стащить наличные или серебро. И я еще не обедал. Да мне все равно, что вы заняты и расстроены! А как же я? Вы обязаны живым, а не мертвым. В доме четыре женщины, и одна из вас могла бы провести время со своим беспомощным старым дедушкой.
Он положил трубку, бормоча проклятия и разбрасывая подушки, потом, наконец, устроился в кресле и затих.
— Налейте мне и себе. И задавайте свои вопросы побыстрее. Одна из моих внучек скоро будет здесь, а я хочу есть. Вы, полицейские, всегда задаете вопросы, а не ловите злодеев. Что такое?
Литтлджон налил ему.
— А вы?
— Я на работе, сэр.
— Не смешите меня. Ладно, что вы хотели спросить?
— В прошлое воскресенье около семи вечера Джеймс Тисдейл с женой заезжали к вам?
— Да. Он всегда завозил ее, когда ехал в свои путешествия. Или сейчас я должен говорить «заниматься своим хуп-ла»?
— Он заходил в дом?
— Ну да, на минуту или две, поздороваться.
Старик хорошенько глотнул виски.
— Вот так лучше.
Литтлджон ощутил волну отвращения. По долгу службы ему приходилось сталкиваться с ужасными людьми, но этот старик был особо выдающимся. Толстый, грубый, обжора и алкоголик. От него буквально пахло злом и разложением.
— Сколько Тисдейл оставался здесь?
Скотт-Харрис помахал в воздухе стаканом.
— Вероятно, минут пять. По некоторым причинам ему всегда была неприятна моя компания. Мне его — тоже. Он всегда знал, как я к нему отношусь.
— Вы разговаривали?
Скотт-Харрис поднял на суперинтенданта налитые кровью глаза.
— Вы это о чем? Я не имею отношения к смерти Тисдейла. Как вы видите, я почти беспомощный. Я не могу пройти по улице, что уж говорить о том, чтобы съездить в Богом забытое место возле Эли. Не тратьте мое время.
— Я спросил вас, сэр, говорил ли Тисдейл что-нибудь, когда был здесь в прошлое воскресенье. Вы не ответили на мой вопрос. По дороге он ругался с женой. Здесь ссора продолжалась?
Скотт-Харрис снова отбросил в сторону коврики и сел прямо.
— Ссора? Кто вам такое сказал?
— Вполне надежный свидетель. Вы участвовали в ссоре здесь?
— Не знаю, о чем вы говорите. О ссоре я ничего не знаю. Супружеские ссоры… Я не потерплю здесь ничего подобного. Не хочу, чтобы мой покой нарушали. Дочери это знают.
— А Тисдейл об этом знал?
— Да. Он зашел пожелать доброй ночи, а потом уехал к своему хуп-ла бизнесу и другой женщине.
— В прошлое воскресенье он упоминал об этой женщине?
Скотт-Харрис вылез из подушек и распрямился, словно готовился напасть на Литтлджона.
— Я вам сказал, он ничего не говорил. Если вы мне не верите, убирайтесь. Вас и так уже очень много… Приходить сюда и…
— Он вам говорил, что хочет развестись с женой?
— Развестись? Кто говорил о разводе? Если бы он только упомянул об этом, я прибил бы его своими руками.
— Полагаю, вы могли это сделать.
— Не обижайтесь. Вы сказали достаточно. Вместо того, чтобы искать убийцу Тисдейла, вы только вынюхиваете и расстраиваете всех вокруг. Грязные инсинуации, грязное белье. Я мог бы знать. Но с меня довольно. Уходите отсюда и держитесь подальше.
Литтлджон вышел из дома и увидел Айрин, целенаправленно идущую туда. Похоже, она удивилась, увидев его. Возможно, она думала, что суперинтендант мог приготовить старику обед и вообще замещать Райдера, чтобы майор не тревожил скорбящих.
— Добрый день, — резко сказала она и приветствуя, и прощаясь.
У Биддера, портного, на площади был маленький магазин. Когда суперинтендант вошел внутрь, зазвенел колокольчик.
Стул, выглядевший весьма ненадежным, расшатанный стол, полки, частично заполненные рулонами ткани, запыленные фотографии джентльменов, вероятно, одетых в шедевры портняжного искусства Билдера 1900-х годов.