– Так, а кто это у нас тут безобразничает? – подался вперед один из них, парень с более наглой, чем у остальных, рожей и рыжими волосами. Мод. – Пакассо нашлись, млин?
Остальные молодчики оскалились. Двое же некрасиво подперли меня плечами, вроде как намекая, чтобы я не рыпался.
– А что, некрасиво? Тебе не нравится? – с вызовом бросила итальянка, не показывая ни капельки страха. Правильно, в стае волков уважают только силу, злить тоже надо уметь. И 'волки' эту силу почувствовали.
– Красиво. Но мне не нравится, – покачал головой этот тип, локальный авторитет. – Знаешь, детка, а тут малевать нельзя! Это место культурного досуга молодежи, – кивнул он на заведение сбоку от себя. – А ты гадости рисуешь! Непорядок!
Мощно он о 'досуге молодежи'! Даже меня проняло!
– В общем, детка, мы сегодня добрые, – перешел он к делу. – Сейчас твой мальчик подождет здесь, – кивок на меня, – а ты пойдешь с нами и отработаешь ротиком за свой проступок небольшой штраф. И мы забудем, что видели вас обоих. Как тебе такое царское предложение?
Некоторые из марсиан довольно оскалились. Их забавляла ситуация, поскольку никакой угрозы с нашей стороны они не видели. Но Кассандра не желала давать им поводы получать удовольствия, даже в мелочах.
– А иначе? Если мы не согласимся?
Авторитет задумался. Девчонка вела себя неподобающим образом, это сбивало с толку. И его, и всех остальных. Но он был на своей территории, и их было много.
– А иначе нам придется сделать тебе немножечко больно, – усмехнулся он. – Ты ведь понимаешь, что штрафы платить надо? Раз накосячила – отвечай! Да и мальчику твоему придется лицо разукрасить, совсем не баллончиком, – кивнул он за плечо на меня. – А портить такое смазливое личико не хочется…
Это о ком он про 'смазливое личико'? Обо мне, что ли? Мои кулаки непроизвольно сжались, а адреналин начал искать выхода, толкая на действия.
– Ну и какое будет твое положительное решение? – закончил он, и все вокруг засмеялись. Двое из 'волков', окончательно осмелев, неосмотрительно сцапали итальянку за руки – вроде чтоб не смогла убежать. Но Касандра и не пыталась. Она все так же довольно скалилась в ответ. И когда была выдержана достаточная пауза, зло выдавила:
– Мы вас трахали! И здесь, у нас, и на вашей гребанной планете! И впредь будем трахать! Вы здесь никто! Я же на своей земле, на своей планете! Ты понял, ублюдок?
Если она собиралась выполнить какой-то определенный план по разжиганию злости в парнях, то она его на сегодня перевыполнила. Они попытались выкрутить ей руки или сделать нечто подобное, но неуловимый глазу финт, и оба 'волка', держащих ее, упали, стукнувшись друг о друга головами.
Хрясь!
Прямой в челюсть впереди стоящему авторитету. Хана челюсти, на ближайшие пару месяцев парень выведен из строя. Окружающие 'бойцы трущобного фронта' от такого резкого поворота опешили, всего на секунду, но этой секунды мне хватило, чтобы войти в боевой режим и начать действовать, внеся в их ряды смятение.
Я поразил троих. И двоих вывел из строя на непродолжительное время. Кассандра достала еще двоих, после чего кинулась ко мне и зацепила за локоть:
– Бежим!!!
Самое время! 'Стражи района', дезориентировавшись, отхлынули от нас, и чтобы сообразить, что надо начать делать дальше, им потребуется несколько драгоценных секунд. За которые мы, растолкав зазевавшихся на пути, вырвались из кольца и быстрее ветра понеслись вдаль, вдоль по ярко освещенной огнями улице.
Сзади раздался рев, полный ярости и ненависти. Кричали не только те, кто окружал нас – через секунду к ним присоединились почти все, кто стоял на площади. А камера заднего выхода услужливо показала, что еще через некоторое время к тем, кто погнался за нами, начали присоединяться выбегающие из клуба и некоторых окрестных кабаков люди.
Причем, кабаки были не только за нами. Впереди нас тоже ждали, человек семь, и это количество явно увеличивалось.
– В переулок! – потащила Кассандра в сторону. Боковым зрением я увидел, что за нами бежит уже более, чем полусотня человек. У кое-кого в руках блестели предметы, не требующие двоякого осмысления в предназначении: складные дубинки, цепи, кастеты и даже самодельные нунчаки.
Что последовало дальше, можно описать одним словом – петляние. Мы уходили от погони как зайцы, запутывая следы. Марсианский квартал был не самым презентабельным местом и до того, как здесь компактно стали расселять беженцев; теперь же он походил на самый настоящий Лабиринт Минотавра. Бесконечные склады, промзоны, заборы и изгороди, перемежались здесь с жилым фондом такого ветхого качества, что возникал вопрос, как это до сих пор не рухнуло? Трущобы, классические, самые настоящие, во всей своей неприглядной красе. Целые лабиринты улиц и закоулков, проходов, проездов и строений. Мы кружили вокруг них, перебегая из одного переулка в другой, следуя логике, понятной одной итальянке, и к моему удивлению, толпа более чем в сто человек (еще понабежали, а как же) никак не могла при всей своей численности припереть нас к стенке. С мелкими группировками до пяти – семи человек мы справлялись, от крупных ускользали под носом.
– Не сюда! – удерживала меня девушка всякий раз. – Сюда! – и тянула в другом направлении. Лицо ее в этот момент было донельзя сосредоточенным. И мы бежали 'туда'. И позже, убегая, через активированный на козырьке выход задней камеры, видел, что с того места, куда хотел бежать я, выбегало несколько десятков очень злых на нас людей.
Она чувствовала угрозу. Три слова, которые сложно понять, читая. Она. Чувствовала. Угрозу. Нет, даже так трудно осознать масштабность ее дара. Она будто знала, с какой стороны придет опасность и сворачивала до того, как это случалось. И происходило это на таком большом расстоянии, что мне оставалось только даваться диву. Это было что-то сродни экстрасенсорике, провидению. У меня нет слов, чтобы описать это.
Что было бы, если б нас поймали? Не знаю. Их было ОЧЕНЬ много. И они были ОЧЕНЬ злы. Мы, чужаки, пришедшие в их район, куда боится заглядывать гвардия, творим что хотим, и безнаказанно уходим? И они не могут нас поймать? Нонсенс!
– Стой! – раздалось сзади, когда я ринулся в один из проходов между домами. – Нельзя!
Я послушно шарахнулся обратно.
– Бежим сюда! – потянула она куда-то вбок, но затем остановилась и покачала головой.
– Только не говори, что всё, – выдавил я, пытаясь отдышаться. Было только три выхода из тупика, где мы оказались; по одному за нами гнались, оба другие, судя по ее ощущениям, не лучше.
Кассандра принялась озираться. Подняла голову вверх.
– Туда! Скорее!
В ее голосе было столько безысходности, что я счел за лучшее вскарабкаться на козырек одного из технических люков здания как можно быстрее, после чего рвануть по узкому карнизу в сторону виднеющейся вдали пожарной лестницы.
– Не туда, – остановила она. – Туда. – И показала в противоположном направлении.
Тем временем внизу, со всех трех сторон, почти одновременно начали выбегать люди, переговариваясь друг с другом на марсианском диалекте русского языка. Увидеть нас для них было делом нескольких секунд, после чего некоторые начали запрыгивать и карабкаться на козырек следом.
– Быстрее! – торопила Кассандра.
Карниз был преодолен слету, чувство равновесия – одно из немногих положительных качеств, которые самостоятельно развиваются после работы на 'мозговерте'. У преследователей он займет примерно в три раза больше времени, чем у нас. А вот и лестница, но другая, не такая.
– Наверх! – скомандовала итальянка.
Мы вылезли на крышу, и началась наша гонка по крышам. Дома здесь стояли настолько плотно, что можно было перепрыгнуть с одного на другой. А где нельзя, там мы спускались и залезали вновь – 'волки' преследовали нас по 'нижнему этажу', то есть по земле, и не могли быть сразу везде. И к моменту, когда они появлялись в поле зрения, мы уже преодолевали очередное препятствие.
– С Паулой то же самое было? – выдавил я, окончательно запыхавшись. Сколько времени мы уже вот так убегаем? Часа полтора-два, наверняка!