– Прими душ. Сегодня пропустишь школу.
Алек.
Отвергнутый. Я стоял посреди своей комнаты, живот разрывался от боли. Она накатывала волнами, но не стихала полностью, только притупляясь. Мне нужно выйти из этого дома. Я не выдержу сидеть с ним дома. Только не после того как он отверг меня. Я позвонил Крису, и попросил его прийти. Не знаю пока зачем, но пусть идет. В душ я действительно сходил, вот только легче мне от этого не стало. К чувству обиды и ненужности прибавились мысли об отце, о том, что я узнал и гнал прочь от себя последние три месяца. Сейчас в моей голове как будто дамбу прорвало, и все мои демоны вырвались наружу, цепляя и раня меня. Пока я не сполз в душе по стеночке, а в голове на репите не начала звучать одна и та же мысль. Снова и снова.
Я кое-как привел себя в порядок. В дверь позвонили и я вышел, говоря Джону, что это Крис, и я сам ему открою. Джон держался от меня как можно дальше, что было мне сейчас на руку. Я подошел к двери, открыл ее, громко поприветствовал Криса. А потом бросился наутек, что есть сил.
Сколько у меня времени, пока Джон спохватится? Я не знаю, но мне надо сбежать отсюда. Только эта мысль крутилась у меня в голове – сбежать. Не из этой квартиры, не от этого человека. От этой жизни. Я бежал, бежал, бежал. За последние два месяца я хорошо научился это делать. Жаль только, что я пока только это и умел – бежать. От своих проблем, от собственной трусости. Да, мое состояние, не помогало мне сейчас трезво думать, оглядываться по сторонам, помнить куда я свернул, и кто мог за мной увязаться. Вскоре я заблудился.
Дыхание сбилось, ноги устали. Я перешел на шаг. Только сейчас мое периферическое зрение восстановилось, и я почувствовал, что что-то не так.
Я оказался не в центре, по крайней мере, я этого места точно не узнавал. Я постарался не паниковать, идти ровно, восстанавливая силы, вдыхать глубоко. Кто-то шел за мной следом. Кто-то крупный. Я не видел его лица, оно было спрятано под капюшоном. А сделав очередной поворот, я оказался в тупике.
Только сейчас я понял, что мне не следовало выходить из дома в моем состоянии. Какой-то альфа увязался за мной. Я пытался соображать логически, повернул обратно и решил, что смогу проскользнуть мимо него. Глаза его сверкнули, когда он заметил, что я направляюсь в его сторону, но как только я прошел мимо него, я понял, что такой расклад его не устраивает. Он схватил меня за запястье, но я попытался вырваться, еще немного и паника поглотит меня.
– Отпусти меня! – крикнул я изо всех сил.
Ответить ему так и не удалось, на нас ехал знакомый мне до боли автомобиль. Он резко остановился, а с водительского кресла выскочил Джон:
– В машину! – рявкнул он. Я даже не заметил, как альфа отпустил мою руку. Да и не важно, я скользнул в машину как можно быстрее, пытаясь отдышаться.
Джон же возвращаться в автомобиль пока не собирался. Он вплотную подошел в альфе, а дальше я уже не видел. Я зажмурился и только слышал чьи-то стоны.
========== Глава 4. Откровенные разговоры ==========
Джон.
Как сильно может измениться человек за три месяца? Раньше я думал, что не сильно. Я ошибался. Мы ехали по проселочной дороге, и я никак не мог перестать думать о том, кто сидит на переднем пассажирском. Как хорошо я знал этого мальчика? Ха, мальчик. С тех пор, как у Алека началось созревание он начал меняться. Казалось, ложился спать ребенком, а проснулся молодым человеком. Щечки его пропали, не от плохого питания – от гормонов. Лицо вытянулось, обнажая высокие скулы, на лице начали проступать волосы. Голос его сломался, он все еще был мелодичен, но это скорее проявлялось в интонациях, чем в самой тональности. Хотя по сравнению с моим, он был довольно высок. Телосложение изменилось кардинально по сравнению с нашей первой встречей. Он продолжил заниматься спортом. Еще бы! Я бы тоже продолжил, если со мной случилось то, что случилось с ним. До сих пор ком в горле стоит. Еще он хорошо питался, и это приносило свои плоды. Он немного вырос, на руках проступили мышцы, ноги были сильные и подтянутые. Грудь была все еще узкая, но я подозревал, что это наследственное.
Поведение его изменилось не меньше внешности. Пропал всякий интерес к тусовкам, друзья приходили редко, по будням. С тех пор я всегда сам открывал им дверь. На выходных он запирался в своей комнате. Ну как, запирался. Он пару раз попробовал, но я сносил щеколду. Потом сам же ее и прикручивал, правда. Но после тех двух раз запираться он перестал. Иногда я проверял как он там. Но он только читал книги про животных и лазал в интернете. Иногда он позволял себе играть в компьютерные игры. Вот и сейчас на заднем сиденье покоилась приставка.
А может, это не гормоны его так изменили? Может это я во всем виноват? Вдруг я не успел? Я помню, как мы ехали домой, мои руки в чужой крови сжимали руль, он плакал рядом, я тогда спрашивал его снова и снова: с тобой все в порядке, с тобой все в порядке, что он тебе сделал. Но в ответ он только мотал головой. Когда мы приехали домой и я смыл с себя кровь и запах улицы, я пришел к нему в спальню и долго изучал его. Я не почувствовал ничего. Ни крови, ни запаха чужого семени. Он мне не врал. Но что-то тогда изменилось. Я знаю, что я был виноват в том, что он сбежал. Надо было быть внимательней, быстрей. И конечно, не таким грубым. Тогда он все еще был ребенком, который не соображал, что делает. А где были мои мозги в этот момент? Я тогда позвонил его отцу, думал, что он меня уволит, я бы его не винил, но он меня оставил. Даже похвалил, что я ему обо всем рассказал. Я до сих пор не понимаю, почему он это сделал. Спросил меня, есть ли у меня решение этой проблемы в дальнейшем. Вообще-то, было. И мы сейчас ехали как раз проверять мою идею на прочность.
Мы ехали в машине молча. И это молчание напомнило, как мы не разговаривали несколько дней, после его попытки сбежать. Куда? Куда он пытался сбежать? Но мой гнев быстро стих, а он явно затаил на меня обиду. Я сначала пытался его провоцировать, ходил за ним по пятам, но ему это все было побоку. Сейчас-то, он, конечно, уже оттаял немного. Но таких доверительных отношений между нами не было. Просто телохранитель и объект охраны.
Три месяца уже прошло, а я все еще не мог простить себе этот случай. И вот, я с ужасом думаю, чего ждать от следующей недели. На этот раз шансов сбежать и наткнуться на какого-то альфу, я не в счет, я ему уже не оставил. Я помню, как позвонил той женщине-риэлтору, попросил ее найти дом, где-нибудь в глубине леса, небольшой, с виду неприметный, так, чтобы добраться было невозможно, не зная дороги. И она нашла. Он был всего в паре часов езды, в соседней провинции. Но эта пара часов заполнялась давящей тишиной.
Алек.
Я не знал, сколько нам еще ехать. Когда мы собрались и поехали прочь из города, я начал нервничать, что Джон повез меня к отцу, но мы ехали в другом направлении, и я немного расслабился. Честно говоря, мне было плевать, куда мы едем. Я хотел, чтоб эти несколько дней мучения побыстрее уже прошли бы. Я чувствовал как гнев, обида и, как ни стыдно, желание начинали ходить по венам. Я откинулся на сиденье и позволил мыслям блуждать по моему разуму. Почему-то он подкидывал мне события трехмесячной давности. Может, потому что скоро со мной произойдет то, что в прошлый раз сделало меня таким глупым? Зато я понял, что Джону доверять нельзя. Я помню, как кричал на него за то, что он растрепал отцу про мой побег, он тогда сказал очень важные слова: