В р а ч. Я бы сказала, угасание.
К о р е ш к о в и Д а л и е в бережно вводят изможденную П о л о н я н к у.
Н и н а. Осторожно. (Помогает уложить ее на диван.)
В р а ч. Вина бы. Портвейна.
Д а л и е в. Пошуруем в столовой. (Убегает.)
К о р е ш к о в. Может, в военторге разживусь. (Убегает.)
В р а ч. Снимем куртку.
Осторожно пытаются снять, но Полонянка судорожно сжимает рукой полу куртки.
Н и н а (нежно). Милая, не волнуйтесь.
Полонянка еще крепче сжимает полу.
В р а ч. Там что-то зашито. (Девушке.) Ты меня слышишь?
Полонянка бессильно выпускает полу.
Н и н а (тревожно). Потеряла сознание?!
В р а ч. Нет, трудно дышать. Снимите. (Достает из сумки капли.)
Н и н а (помогая девушке снять куртку). Тебе станет легче… (Забирает куртку.)
Врач вливает девушке в рот капли. Нина быстро вспарывает полу куртки. Вынимает потрепанную фотокарточку. Посмотрела, застыла.
Н и н а (читает на обороте). «Твой милый образ, незабвенный, он предо мной везде, всегда….»
В р а ч (склонившись над девушкой, Нине). Записка?
Девушка застонала.
Придется — укол… Нина, в сумке шприц!.. (Не получив ответа.) Нашли? Нина!
Н и н а (не отрываясь от фото). Что?.. (Машинально садится.)
В р а ч. Пойдите прокипятите шприц. (Оглянулась.) Что с вами?
Н и н а (словно про себя). Он… он… (Тихо рыдает.)
В р а ч (не отходя от девушки). Ниночка, я вас понимаю: у самой разрывается сердце, когда вижу таких изможденных… Не волнуйтесь, быстро поставим ее на ноги! (Оглянулась.) Где же шприц?.. Нина, стыдитесь!
Н и н а (после короткого раздумья, порывисто). Не придется мне стыдиться. (Встает.) Не придется!
В р а ч (раздраженно). Хватит разговоров! Нужен укол! Ей плохо!
Н и н а (подходит). Сейчас станет лучше. (Подбегает к девушке.) Оксана!.. Оксана, ты увидишь Алексея.
О к с а н а (тихо). Алеша… (Пытается приподняться.) Алеша.
В р а ч (растерянно). Чудо какое-то…
Н и н а (девушке). Алексей ждет тебя.
О к с а н а (врач помогла ей приподняться). Алеша здесь?
Н и н а. Ждет у Бранденбургских ворот.
О к с а н а. Ждет? Кого?
Н и н а. Тебя.
Вбегает Д а л и е в с бокалом вина.
Д а л и е в. Крымский портвейн! Не эрзац!
В р а ч (Оксане). Выпейте.
Она отпивает глоток. Вбегает К о р е ш к о в с бутылкой.
О к с а н а (врачу). Скорее… К Алеше… (Опустила ноги на пол.)
В р а ч (Нине). Объясните, наконец, мне!
Н и н а (Оксане). Он ждет в шесть вечера.
В р а ч (смотрит на часы). Без десяти шесть!
О к с а н а (пытается встать). Скорее…
В р а ч (Нине). Добираться еще сколько!
Н и н а. Лозовой будет ждать. (Снимает с плечиков платье.)
Д а л и е в. Лозовой?! (Переглянулся с Корешковым.)
Н и н а. Будет ждать. До полуночи. До рассвета.
О к с а н а (встает с помощью врача, Нине). Ты пойдешь со мной?
Н и н а (кивая на Далиева и Корешкова). Тебя отвезут друзья Алексея. Там сейчас многолюдно. Возьмешь ветку сирени. Он… тоже принесет сирень.
О к с а н а. Алеша приносил мне сирень. В Нежине…
Н и н а. И в Харькове? (Дает ей платье.) Переоденься.
О к с а н а (беря платье). А ты кто?
З а т е м н е н и е.
Музыка. И когда возникает тема песни «Повий, витер, на Вкраину…», высвечивается просцениум. Нина сидит, уткнув голову в колени. Музыку заглушает хлесткая частушка Клары: «Сирень цветет, Берлин не тот. Эх, Коля, грудь больно, победили — довольно!»
К л а р а (врывается вихрем). Чего ты здесь? Опоздаешь к Бранденбургским воротам! Наши там пляшут, поют! Весь Первый Белорусский!.. У тебя найдется помада поярче?.. Плачешь?
Н и н а (выразительно). Плачу.
К л а р а. Брось. Не стоит он, шалопут, твоих слез!.. (Участливо.) К ней переметнулся?