Бурлящая вода покрывала ее бедра. Шейла подняла руку и медленно провела пальцами по голубой вене, пульсирующей на белой коже груди. Малейшее касание обжигало ее тело, как огонь. Вода в бассейне плескалась в такт резким ударам ее сердца. Она согнула правую ногу и погладила промежность, затем ладонь ее двинулась выше, стирая капельки воды, блестевшие на тонких золотистых волосках. Теплота наполнила ее всю до краев. Налившаяся кровью вульва пульсировала сладостно, как в те интимные минуты перед сном, только сейчас не было стыда, а лишь горячее желание испытать это прямо здесь, и она со стоном раздвинула ноги.
– Мне тоже не нужен купальник. Слишком жарко.– Хэрод допил сок, выбрался из бассейна и поставил стакан подальше от края.
Шейла повернулась, чувствуя, как прохладные плиты касаются ее обнаженных бедер. Длинные волосы почти скрывали ее лицо, она поползла вперед на локтях, слегка приоткрыв рот. Хэрод откинулся назад, лениво болтая ногами в воде. Шейла остановилась и подняла на него глаза. Ласковое поглаживание там, в глубине мозга, усилилось, невидимые пальцы нашли самую чувствительную эрогенную точку и стали медленно, как бы дразня, скользить вокруг нее. Шейла со стоном выдохнула и невольно стиснула бедра – внутри горячими волнами, одна за другой, прошел первый оргазм. Шепот в голове усилился; это был дразнящий шелест, казавшийся частью наслаждения.
Грудь ее коснулась пола, она потянулась и стащила плавки Тони одним быстрым и в то же время грациозным движением. Скомканная ткань скользнула по коленям тролля и упала в воду. Низ его живота тоже был покрыт черной шерстью. Бледный вялый пенис медленно зашевелился в своем темном гнезде.
Шейла подняла глаза и увидела, что улыбка исчезла с лица продюсера. Глаза его были всего лишь отверстиями в бледной маске. Никакого возбуждения, только сосредоточенность хищника, пригвоздившего взглядом свою жертву. Но ей было уже все равно. Она не понимала, что происходит. Чувствовала только, как поглаживание где-то в глубине мозга усилилось и перешло за грань экстаза и боли. Чистое наслаждение, как от наркотика, потекло по всем ее жилам.
Шейла прильнула щекой к бедру Хэрода и потянулась правой рукой к его пенису. Он лениво отбросил ее руку. Она закусила губу и застонала. В ней бушевал смерч ощущений, ее подстегивали только страсть и боль. Ноги ее беспорядочно дергались, как при спазмах, она корчилась на краю бассейна, губы жадно скользили по солоноватой поверхности бедра Хэрода. Она почувствовала привкус собственной крови во рту, и рука ее невольно потянулась к мошонке Хэрода. Согнув правую ногу в колене, он мягко столкнул девушку в бассейн. Но тело ее продолжало прижиматься к его ногам; постанывая, она судорожно искала руками его плоть.
Вошла Мария Чен, подключила телефон к розетке в стене и поставила его на пол рядом с Хэродом.
– Вашингтон на проводе.– Она мимоходом взглянула на Шейлу и вышла.
Тепло и возбуждение покинули мозг и тело Шейлы с такой внезапностью, что она вскрикнула от боли. Она тупо смотрела перед собой несколько секунд, потом попятилась назад в глубину бассейна. Ее тут же начало сильно трясти, и она прикрыла грудь руками.
– Хэрод у телефона.– Продюсер встал, подошел к плетеному креслу и набросил на себя бархатный халат.
Не веря своим глазам, Шейла смотрела, как под тканью исчезли его бледные чресла. Ее затрясло еще сильнее, по телу побежали мурашки. Она впилась ногтями в свои волосы и опустила лицо к воде.
– Да? – сказал Хэрод.– А-а, проклятье! Когда? Ты уверен, что он был на борту? Вот черт! Оба? А эта, как ее?.. Сука… Нет-нет, я сам разберусь. Нет. Я сказал – сам разберусь! Да. Дня через два приеду.– Он с грохотом бросил трубку и рухнул в кресло.
Шейла схватила купальник, лежавший на краю бассейна. Все еще дрожа и плохо соображая, она присела на корточки в пенящейся воде и натянула купальник. Она плакала навзрыд, сама того не замечая. «Этого не могло быть!» – беспомощно крутилась у нее в голове единственная мысль.
Хэрод взял пульт от огромного телеэкрана, вмонтированного в стену, и нажал кнопку. Экран сразу ожил, и Шейла увидела себя сидящей на краю небольшого бассейна. Вот она посмотрела в сторону бессмысленным взглядом, улыбнулась, как будто ей привиделось что-то приятное, и потянула свой купальник вниз. Показалась белая грудь, торчащие соски, большие ареолы, отчетливо коричневые даже в плохом освещении…
– Нет! – вскрикнула она и стала молотить кулаками по воде.
Хэрод повернул голову и посмотрел на нее; казалось, он увидел ее в первый раз. Тонкие губы сложились в подобие улыбки.
– Боюсь, наши планы немного изменились,– тихо сказал он.– Мистер Борден не сможет заняться этим фильмом. Я буду твоим единственным продюсером.
Шейла перестала молотить по воде как безумная. Ее мокрые волосы свисали на лицо, рот раскрылся, с подбородка капали слезы. Слышны были только ее безудержные рыдания да гудение джакузи.
– Будем придерживаться первоначального расписания съемок,– бросил Хэрод почти безучастно. Он взглянул на экран, где Шейла Беррингтон, извиваясь, ползла по темным плиткам. Показалось обнаженное тело мужчины. Камера выхватила лицо девушки крупным планом: она терлась щекой о бледное волосатое бедро. Глаза ее горели от страсти, красный рот пульсировал, смыкаясь и размыкаясь, как у рыбы.– Я думаю, мистер Борден больше не будет делать с нами фильмов,– продолжил Хэрод. Он повернул к ней голову, глаза его медленно мигнули, как черные маяки.– С этого момента в деле остаемся только мы с тобой, детка.
Губы Хэрода дрогнули, и Шейла снова увидела маленькие острые зубы.
– Боюсь, мистер Борден вообще ни с кем больше не будет делать никаких фильмов.– Он опять повернулся к экрану и тихо добавил: – Вилли погиб.
Глава 3
Когда я проснулась, сквозь ветви пробивались яркие лучи солнца. Был один из тех хрустальных зимних дней, из-за которых стоит жить на юге: совсем не то, что на севере, где эти янки просто с тоской пережидают зиму. Над крышами виднелись зеленые верхушки пальм. Когда мистер Торн принес мне завтрак на подносе, я велела ему слегка приоткрыть окно. Я пила кофе и слушала, как во дворе играют дети. Несколько лет назад мистер Торн принес бы вместе с подносом утреннюю газету, но я уже давно поняла, что читать о глупостях и мировых скандалах – лишь осквернять утро. По правде сказать, жизнь общества все меньше занимала меня. Уже двенадцать лет я обходилась без газет, телефона и телевизора и никак от этого не страдала, если только не назвать страданием растущее чувство самоудовлетворения. Я улыбнулась, вспомнив разочарование Вилли, когда он не смог показать нам свои видеокассеты. Вилли такой ребенок!
– Сегодня суббота, не так ли, мистер Торн? – Когда он кивнул, я приказала ему жестом убрать поднос.– Сегодня мы выйдем из дому. На прогулку. Возможно, поедем к форту. Потом пообедаем «У Генри» – и домой. Мне надо сделать кое-какие приготовления.
Мистер Торн слегка задержался и чуть не споткнулся, выходя из комнаты. Я как раз завязывала пояс халата, но тут остановилась – прежде мистер Торн не позволял себе неловких движений. До меня как-то сразу дошло, что он тоже стареет. Он поправил блюда на подносе, кивнул и вышел.
В такое прекрасное утро я не собиралась огорчать себя мыслями о старости. Меня наполняли новая энергия и решимость. Вчерашняя встреча прошла не слишком удачно, но и не так плохо, как могло быть. Я честно сказала Вилли и Нине о том, что намерена выйти из Игры. В следующие несколько недель или месяцев они, или, по крайней мере, Нина, начнут задумываться над возможными последствиями этого решения, но к тому моменту, когда они соберутся действовать, вместе или поодиночке, я уже исчезну. Новые да и старые документы уже ожидали меня во Флориде, Мичигане, Лондоне, южной Франции и даже в Нью-Дели. Хотя Мичиган был пока исключен – я отвыкла от сурового климата. А Нью-Дели стал теперь не так гостеприимен к иностранцам, как перед войной, когда я недолго жила там.
В одном Нина была права: возвращение в Европу пойдет мне на пользу. Я чувствовала, что уже тоскую по яркому солнечному свету в моем загородном доме близ Тулона, по сердечности местных крестьян и их умению жить.