У меня картошка в горле встала комом.
Я посмотрел на картошечницу – она задрала голову в пластиковый потолок, чтоб понапрасну не растекалась тушь.
Одинокий мужик несгибаемо стоял посреди абсолютно пустой площади, не отрываясь смотрел в плазму, и струйки воды стекали по его щекам.
А потом он вдруг громко сказал: «Нет».
Нет.
Повернулся – и оказалось, что все это время левой рукой он держал возле уха мобилу.
– Нет, – сказал в мобилу мужик, – я все понял. В жопу септик. Закопаем цистерну и будем раз в месяц откачивать.
Освободившись от раздумий, он сразу обмяк, заметил осадки и поспешил к переходу.
Я доел картошку и пошел в метро.
Темная материя
– Прощевай, мать! Отбываем.
Старуха убавила звук на телевизоре, поднялась и верно сделала все то, что надлежит в данной ситуации сделать русской бабе.
– Ну будет, будет. Гимнастерку мне намочишь.
Во дворе уже урчали грузовики, живая сила набивалась в технику.
– Куда же вас?
– Военная тайна.
– На Луну?
– Луна уже сто лет как наша, мать. На всех картах в красный цвет покрашена.
Старуха смахнула влагу тыльной стороной и посмотрела в потолок.
Где она сейчас, днем, Луна-матушка? В чье окно глядит?
Угадав мысли старухи, солдат тоже задрал подбородок:
– Воздуха там нема. Мерзлота. Цинга. Зато стадионы!
Луну китайцы хотели хапнуть. Референдум провели, домиков из синтепона понастроили. Но не сдюжили. Воздуха там нема. Мерзлота. Цинга.
– Пашка мой на Луне остался. И Максим.
– Замполит рассказывал, там столько народу полегло – копнешь грунт, а у него ДНК русская.
– Упокой Господи.
Митрополит по телевизору беззвучно благословлял покрытые инеем цинковые ковчеги.
– Так куда теперь-то?
Солдат заглянул старухе в глаза.
– Темную материю в космосе нашли. Мрак там, мерзлота. Губительная радиация. Вши с матрешку.
– Только бы китайцам не досталась.
– Ногтями удержим.
– Жаль, дед не дожил.
Солдат поднял мешок, примостил шапку на голову и шагнул к дверям.
– С детками попрощаешься?
– Зачем зря слезы лить? Подрастут – расскажешь им про меня. Скажешь, уходил ваш папка темную материю в красный цвет красить, завещал вам людьми вырасти. Прощай.
Грузовики вывернули колесами и заурчали к далекой взлетной полосе.
Старуха долго смотрела в небо.
Потом заперла калитку и не оборачиваясь пошла в дом.
Татуировка
Парагвай
Роман Абрамович проснулся от шума – жена сосредоточенно скрипела мозгами в непосредственной близости от кровати. По загадочно-виноватому выражению лица супруги олигарх понял, что придется угадывать, и заранее помрачнел.
– Что-то случилось?
– С чего ты взял, что что-то случилось?
– Мне кажется, ты расстроена.
– Не понимаю, о чем ты…
Минут через двадцать пять – тридцать бог знает кем положенных плясок и приседаний жена, наконец, раскололась:
– В коробочке для денег осталось не так много денег.
Абрамович надел тапки, отодвинул кровать, щелкнул выключателем и заглянул в ларь для наличных денег. Далеко внизу, в темноте, спали купюры. Абрамович пошевелил вилами – действительно, сквозь сугробы бумажной массы кой-где уже просвечивал деревянный пол.
– Ерунда, сними с карточки.
– Там пусто.
– Прости?
– Пусто. На карточке пусто! Что еще?
– Но там же (на карточке лежали все деньги, вырученные с продажи приватизированной когда-то по случаю Западно-Сибирской равнины)…
– Ой, вот только не надо аудита!
Жена глубоко задышала, демонстрируя сильное возбуждение и готовность к отпору.
– Да нет, я не в этом смысле… Просто любопытно, куда ты… гм. Куда мы потратили такую значительную сумму?
– Ну я купила гексорал, когда ты болел…
– Так.
– Потом я заплатила за воду и свет, а еще мы сходили с детьми в цирк. Два раза. Потом…