Но Бездружиц как будто не слышал, продолжая стрелять. Даже когда не кончились патроны, он продолжал бесцельно дергать спусковой крючок, не веря до конца происходящему.
— Если вы позволите, то я продолжу. Анна согласилась… поверьте, вначале я не собирался убивать герцога. Но так уж случилось, что он понял, кто я на самом деле. Мне ничего не оставалось, как убрать его со своей дороги, пока он не разболтал обо мне всему городу. А бедная Анна так и осталась в неведение, кто на самом деле лишил ее счастья… Пока вы, инспектор, не пришли в ее дом и не открыли несчастной глаза. Она дожидалась удобного момента, чтобы отомстить мне. А тут еще эта ведьма, то есть охотница. Ева. Ей удалось ранить меня, и мне не оставалось ничего, как вернуться в этот дом, умирать. Воспользовавшись этим, новоявленная графиня набросилась на меня, пытаясь убить. Когда я потерял сознание, она решила, что я умер, ей же не было известно, что вампиры рассыпаются в прах после смерти. К счастью, Виктория спасла меня, к ее несчастью ей пришлось отдать мне свою жизнь. Но я не такое чудовище, как могу вам казаться, я отплатил ей. Я вернул ее к новой жизни и сделал вампиром!
Эдвард рассказывал все скорее Тесаржу, чем Бездружицу, который все еще не мог поверить, что граф не умер от пуль.
— Милая, а теперь убей пана Бездружица, он никогда не смерится со смертью сына, помоги ему, а я буду рядом, — повернувшись к Виктории, сказал граф, ласково улыбнувшись девочке. Это была кульминация. Пьеса почти подходила к концу, скоро актерам надо будет выходить на поклон.
Он видел, как Вик колеблется, не зная, что ей делать, ведь это было впервые для нее, да и она была еще слишком слаба, чтобы самой сейчас разбираться и принимать решения. Но именно первая трапеза должна была дать ей силы на предстоящую поездку.
Бездружиц замер на месте с остекленевшим взглядом.
— Ничего не бойся, иди.
Эдвард прислонился к перилам, собираясь просто наблюдать за происходящим, но будучи готовым в любую минуту придти на помощь Виктории. Девочка медленным, нетвердым шагом пошла вниз.
Рихард чувствовал, будто самый страшный его кошмар вершится наяву. Потому что иначе, кроме как кошмаром, происходящее нельзя было объяснить. Вот обезумевший Бездружиц стреляет в графиню, и она оседает на пол: ранена? Убита? Вот и таинственный граф, появившийся в городе всего неделю назад, но уже поставивший его с ног на голову, спускается с лестницы, говоря при этом такую ересь, в которую невозможно поверить. И только кошмаром и бредом можно было объяснить то, что рядом с ним стоит… Виктория.
— Вик! — воскликнул изумленно инспектор, — что ты здесь делаешь?..
Она медленно повернула голову в сторону инспектора, но, казалось, не видела его. Взгляд ее был обращен куда-то внутрь себя. Взгляд чужих, холодных и очень испуганных глаз. Словно за несколько прошедших часов она изменилась так, как не менялась за всю свою жизнь — и дело тут было не только в красивом платье, которое так непривычно и смешно сидело на ней. Но вот она уже отвела от инспектора свой взор, продолжая спускать дальше вниз по лестнице. Эдвард наблюдал за девочкой с легкой улыбкой, как за ребенком, только-только научившимся ходить.
Как будто в трансе, Рихард хотел броситься к Вик, но не смог сделать ни движения. Внимательный взгляд темных глаз Эдварда Варвика словно держал его, преграждая путь к девочке. Вампир ехидно улыбался, давая понять незадачливому инспектору, что тот ничего, ну совершенно ничего не может сделать против него!
И действительно, что он мог? Рихард чувствовал себя случайно попавшим на шабаш черных сил, где сам был простой марионеткой. Убийцы, воры, маньяки — ради бога, с ними инспектору пришлось сталкиваться ни раз лицом к лицу, но сейчас в игру вошли неведомые ему силы. Он беспомощно оглядел помещение, в котором всего несколько минут назад разговаривал с Анной Варвик. Сейчас же она…
Рихард наклонился над Анной, и взял ее руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было. Дыхания, впрочем, тоже.
— Ну вот, видите, что ваш приятель сделал с моей милой Анной, — проговорил Эдвард, однако особой горечи в его голосе слышно не было. — А вы еще в чем-то обвиняете нас! А она была хорошим… человеком. Что ж, инспектор, смотрите, смотрите, — он театральным жестом указал на Вик и загипнотизированного Бездружица, — может быть теперь вы поверите, дорогой инспектор!
«Только не здесь и не сейчас, не надо!» — мысленно предостерегла его Анна, продолжавшая неподвижно лежать на полу, изображая убитую. И так же мысленно граф заверил ее, что знает, что делает. Как всегда.
Лежать на жестком полу среди осколков стекла было не удобно, но уж очень Анне хотелось продолжить свою игру. И не хотелось разрушать созданный Рихардом светлый образ графини Анны Варвик. Пусть лучше она умрет. Чтобы воскреснуть потом где-нибудь вдали от Праги, где никто ее не будет знать…
Не имея возможности открыть глаза, вампирша все равно отчетливо представляла себе, что происходит вокруг. А вокруг происходил хаос, перевернувший с ног на голову всю их жизнь в поместье, ворвавшийся сюда с приходом людей. Но беспорядок творился не только в доме. Стоило лишь прислушаться, чтобы различить нервные крики полицейских на улице, которые смешивались все с нарастающим гулом приближающейся толпы.
Странные эти люди — люди! Бегают, суетятся чего-то. Ругаются, нервничают. Странные они. В особенности эти двое, что стояли внизу. Вик смутно осознавала, что происходит что-то не то, что-то явно недоброе и что эти двое — представители правопорядка, герои, рыцари на белых конях, несущие добро и свет, а стоящий рядом с ней и державший руку на её плече граф — воплощение зла, чудовище, жаждущее крови, убийств, живущее ими, получающее наслаждение от них. Спасители и монстр. Монстры и спаситель. Все смешалось. Все потеряло свой изначальный смысл. Осталась только его рука, нежно сжимавшая хрупкое плечико, скрытое тонкой и дорогой тканью платья. Виктория могла сейчас думать только об этом и не о чем более. Агония, шок, странное отупение…
И вдруг выстрел. Как гром. Виктория вздрогнула от удивления и испуга, который, впрочем, был притуплен не проходящим оцепенением. Графиня бессильно осела на пол, а Вик злорадно порадовалась где-то на самом краю сознания: «Теперь-то граф будет моим», однако что-то ей подсказывало, что не все так просто.
— Милая, а теперь убей пана Бездружица, он никогда не смерится со смертью сына, помоги ему, а я буду рядом, — голос, ласковый голос графа Варвика. Так говорят с ребенком. Только слова совсем не детские.
«Убить…? Но… Но я не могу! Зачем? Не хочу…»
Но она хотела. Кровь, появившаяся из раны Анны и тут же впитавшаяся в платье, пробудила что-то внутри. Голод? Возможно. Виктория почти ощущала сладковатый привкус соленой крови на своих губах. Она облизнулась. Неуверенно, робко подняла глаза на Эдварда.
«Можно…?»
— Ничего не бойся, иди, — утвердительно кивнул граф, чуть подталкивая свою подопечную в сторону безвольной жертвы.
Первый шаг. Слабый, как будто идешь по болоту, прощупывая кончиком носка особо подозрительные кочки. Второй. Уже чуть-чуть увереннее. Взгляд назад. Одобрительная полуулыбка. Третий. Уже плавный. И тут Виктория улыбнулась… Глаза полыхнули алым огнем. Тесарж в ужасе застыл на месте. Бедная жертва даже не посмела шелохнуться, но в глазах Бездружица горел не просто страх — ужас.
— Вик, остановись! — крикнул Рихард. — Ты не должна этого делать!
Но девочка даже не вздрогнула. Казалось, она его даже не услышала.
— Это бесполезно, инспектор, — насмешливо заметил Эдвард, одобрительно глядя на свое дитя. — Она вас не слышит. Или слышит, но не понимает. Скажите, вы когда-нибудь имели дело с голодными волками? — усмехнулся Варвик. — Вижу, что нет. Ну, смотрите.
— Бездружиц! — теперь инспектор попробовал вывести из ступора владельца ресторана, колотя тростью по полу. Зачарованный Бездружиц не обратил на его попытки никакого внимания. Вместо этого он смотрел, не отрывая взгляда, на Викторию. Он даже послушно согнул колени, чтобы маленькая Виктория в сравнении с великаном Бездружицем смогла добраться до его шеи.