- Нет! – подрываюсь. Растерянно кручу головой, пытаясь отыскать причину паники, но неожиданно понимаю, что нахожусь в своей комнате. В общежитии. Что за черт? Мне становится не по себе. Руками убираю с лица черные, угольные волосы и горблюсь. Как я здесь оказалась? Как такое возможно?
- Очнулась? Отлично! – резко оборачиваюсь. Шейлин корчит недовольное лицо и в который раз пронзает меня недружелюбным взглядом. – Ты забыла?
- Что? – Вновь осматриваюсь. Да какого черта вообще творится? – Не понимаю.
- Это я не понимаю, сколько можно просить тебя закрывать за собой дверь. Ты что, издеваешься? Я устала объяснять, что ключ изобрели не затем, чтобы он оттягивал твой карман, Эмеральд. Ты меня слушаешь?
- Прекрати галдеть, – перевожу на девушку уставший взгляд. Такое чувство, будто я и не спала вовсе. А даже если и спала, то, как добралась до дома? – Отвянь.
- Я просто…
- Просто иди, куда нарядилась.
Соседка оскорбленно поджимает губы и клокочет от лютой злости. А мне только и остается, что оглядываться по сторонам, не узнавая родных стен. Вот это да. По голове, будто ударили гаечным ключом. Может, я и старика не видела? Может, мне почудилось? Может, на самом деле, я приехала в магазин, Саймон повел меня в бар, там мы встретили ребят из «Кливленд Браунс», и хорошенько повеселились? Такой правде легче поверить.
За двадцать один год я четко уяснила: во-первых, не стоит ничего принимать близко к сердцу. Во-вторых, не каждый день – новый день. По большей части недели банально повторяют друг друга, а затем и месяца, и годы, и меняется лишь цифра, но не внутреннее ощущение. В-третьих, первое желание – самое лучшее. Первый порыв и есть то, что тебе нужно. Остальные думы привирают, переворачивают настоящую жажду, поэтому нужно давать выход эмоциям, словам и чувствам сразу же, как только они подкатывают к горлу. Ну, и, в-четвертых, отвечай за себя. Если человек сделал нечто такое, что пришлось тебе не по душе – дай ему об этом знать, иначе сыграешь с собой плохую шутку. Наверно, мне, поэтому и хочется прямо сейчас сорваться с места и найти этого старика, выяснить у него, какого черта он сделал, что это вообще было? Ведь если не сию минуту, то когда?
Решительно поднимаюсь с кровати. Натягиваю темно-сиреневую майку, хватаю с тумбы телефон и замираю, заметив на ней незнакомую связку ключей.
- Черт подери, - срывается с моих губ. Кажется, это именно те ключи, что кинул мне старик. Но если они тоже здесь, значит я, действительно, виделась со стариком, значит, он и, правда, каким-то образом заставил меня выкинуть из головы целый вечер!
Кулаки сжимаются. Никогда еще вещи, способные подкашивать у людей колени, не вызывали у меня страх. Наоборот. Проблемы, которые для кого-то являются концом света, для меня обычно являются точкой отсчета. Я выясню, что этот старик со мной сделал.
Выбегаю из общаги, уверенно запрыгиваю на байк и взвожу мотор. Ветер приятно обволакивает кожу, и я сильнее нагибаюсь вперед, клином расшибая воздух. Интересно, каким же образом Мортимер Цимерман сделал так, чтобы мой мозг отключился? Вколол наркотик? Вырубил хлороформом? А, может, его и не было вовсе? Может, я сошла с ума?
Посмеиваюсь. Пора бы мне повзрослеть. Ничего интересного в жизни не случается. Окажется, что я просто оступилась, а он, как джентльмен, довел меня до дома и передал управляющей. Она не церемонилась, бросила меня на кровать и оставила дверь настежь открытой. А Шейлин провыла всю ночь от негодования, что, она безумно любить делать.
Наконец, торможу перед знакомым блекло-серым зданием. Неаккуратно паркуюсь, едва не заехав на тротуар, срыгиваю с сидушки и облизываю засохшие губы. Заманчиво, какие же слова старик найдет в свое оправдание, если я случайно выбью ему пару зубов и сожму в тисках горло? Черт, да, мне и в голову прийти не могло, что какой-то незнакомец попытается поднять на меня руку! Мир куда занимательнее, чем я ожидала.
Подношусь, словно торнадо, к парикмахерской. Собираюсь зайти, как вдруг замечаю идеально-ровную вывеску: закрыто.
- Да вы, должно быть, шутите, - бурчу себе под нос. Стучусь, прикладываю ладони к стеклу и пытаюсь разглядеть хотя бы одну живую душу, но тщетно. Внутри невозмутимая тишина, которую прерывает лишь мое громкое дыхание. – Эй! – вновь тарабаню по двери. Кто закрывается в начале дня, да еще и в будни? – Есть тут кто? Эй!
Черт. Недовольно поворачиваюсь к зданию спиной и осматриваюсь. Улицы забиты людьми, все куда-то спешат, почти бегут. Но за мной устрашающая глушь, словно здесь никогда и не витал запах роз, не щелкали зубцы ножниц. Может, я, действительно, сошла с ума? Нет. Невозможно. Связка ключей в моем кармане говорит о том, что вчера я была здесь, и старик – не вымысел. Он говорил со мной, появился прямо перед моим носом и вколол что-то в мою шею. Я отрубилась, просто выключилась, как телефон! А затем, что куда увлекательней и забавней, я очнулась в своей же кровати. Как? Каким образом?
Вновь поворачиваюсь лицом к парикмахерской. Осматриваю закрытые окна, дверь и вывеску, а затем решаю оббежать здание сзади, не обращая внимания на странное чувство в груди. Почему-то мне кажется, что я ищу призрака. Вдруг мистер Цимерман – очередная пыль, пущенная мне в глаза? Я давно уяснила: то, что мы видим – не всегда правда. И я не имею в виду поступки, я говорю о жестах, взгляде, позах. Нам кажется, что человек перед нами – открытая книга. А на деле, нет более искусного лжеца, чем он, хлопающий своими густыми ресницами. С противоположной стороны строение выглядит довольно прилично. Широкая и до странного белоснежная дверь буквально светится, отражая яркие солнечные лучи. А окна, плотно закрытые, так и манят к себе, пробуждая мою темную сторону. Я не медлю. Ловко подпрыгиваю к раме и пытаюсь поднять ее, заламывая пальцы.
- Давай же.
Бесполезно. Прикусив губу, осматриваюсь, спрыгиваю на порожек рядом с дверью и вздыхаю. Достаю из кармана связку ключей, подкинутых мне стариком. Вдруг сработает? Но не нахожу ни одного подходящего варианта. Может, все это тупая шутка? Может, мой отец решил, будто к детской иллюзии стоит прибавить еще и погоню за призраком?
- Ладно, - тяну я и глубоко выдыхаю обжигающий воздух, - к черту. Просто к черту.
Поправляю волосы. Какая разница. Вернусь в общежитие и забуду обо всем. В конце концов, речь идет о Колдере Эберди. А его слова не имеют значения. Я давно смирилась с тем, что мой отец – лишь образ. Пусть так и останется.
Колледж – это место для тех, кто знает, чего хочет. Или же это отличное пристанище для потерянных душ, болванов и растерянных неумех, желающих потратить жизнь на то, что не имеет значения, ни к чему не приводит и просто тянет время. Дело в том, что я уже давным-давно не просыпаюсь рано утром, не занимаюсь исследовательской работой и не участвую в благотворительных-нудных-муторных мероприятиях. Моя лихая студенческая жизнь в стенах Западного резервного университета имени Кейза ограничивается только психологией, ночными кутежами и раздражающими преподавателями. Мне, естественно, грозили исключением, меня неоднократно ловили на прогулах, мое вальяжное отношение к предметам привело к тому, что аудитории перетрансформировались в кабинет декана, а лекции – в его вечные, скучные нотации. И, тем не менее, до сих пор я числюсь в одном из самых престижных университетов штата Огайо, наверно, благодаря профессору Говарду и его вере в то, что из меня и в самом деле что-то выйдет. Юрист, например, на которого я “учусь” уже мучительные и удручающие два года.
Приходится сменить одежду, чтобы пойти на семинар. К сожалению или к счастью, я не из тех серьезных принцесс, которые носят строгие серые костюмы и прячут плечики под шерстяную ткань даже тогда, когда на улице плюс тридцать три градуса по Цельсию. Однако в университете есть дресс-код, и на моем факультете он восхваляем до безумия. Собственно, поэтому я до сих пор не могу вписаться в эту компанию строго одетых ребят, и общаюсь лишь с Саймоном и доброй половиной тех, кого не отталкивает мой внешний вид и привлекает длина моих ног.