К нему на лицо вернулись краски. Он несколько отвалился от стола и изучающе посмотрел на меня, потом улыбнулся.
— Так что вы хотите — ваши пять процентов?
Я кивнул и спросил:
— Как вы оцениваете всю партию? Около полутора миллионов фунтов?
Он галантно наклонил голову, продолжая улыбаться.
— Полагаю, это доходит где-то до этой цифры.
— Что ж, это довольно-таки справедливо. А если бы вы торговались, то могли бы сказать, что груз «Пьяджо» составляет миллион фунтов?
Он снова наклонил голову.
— Отлично. В этом случае наша доля составляет пятьдесят тысяч.
Наваб улыбнулся ещё шире.
— Это в высшей степени честно, командир. К несчастью, — он развел руками, — вы не сможете получить это наличными. Как вы знаете, я никогда сам не ношу деньги. Но чек я вам, конечно, дам.
Кен зло сказал:
— И остановит его действие, как только доберется до ближайшего узла связи. — Он со стуком поставил стакан на стойку. — Ладно, парад закончен. Пойдем, надо взлетать, пока наш ветер.
Мисс Браун взглянула на него, затем перевела глаза на меня и, похоже, с изумлением улыбнулась.
Я обратился к навабу:
— Я не испытываю счастья при мысли, что улечу и буду сам сбывать это добро. Это окажется нелегким делом. Но меня не особенно радует и перспектива получить от вас чек. Так что если вы не можете придумать ничего лучшего, я могу выбросить всю партию в море, и никто не предъявит мне никаких претензий.
Наваб пожал плечами и неприятным тоном произнес:
— Все наличные носил мистер Хертер — но, очевидно, вы их уже забрали у него.
Я отрицательно покачал головой.
— Как ни странно — нет. Это все при нем. Я буду выглядеть в лучшем свете, если полиция обнаружит при нем большую сумму денег. Так что вы ещё можете предложить?
Наваб снова только пожал плечами. Я посмотрел на Кена и сказал:
— Значит, судя по всему, нам придется брать чек.
Кен не отрываясь уставился на меня.
— Господи всемогущий! — взмолился он. — Я не согласен.
Я отодвинул стул и сел.
— Тут всегда был риск, — сказал я Кену, — что ему не очень сильно захочется получить свое добро назад. Он не такой уж и жадный до денег, он не испытывает нужды в них. Он никогда не знал, что такое их отсутствие. Ему хочется лишь получить удовлетворение, растоптав нас. И ты знаешь, он это может. — Я посмотрел на наваба. Глаза его прищурились и загорелись, на губах появилась еле заметная улыбка. Я продолжал, обращаясь к Кену: — Здесь мы можем взять верх, потому что у нас пистолеты и нас никто не видит. Но как только мы очутимся вне этого островка, мы станем Китсоном и Клеем, а он — снова его превосходительством. И если мы улетим с этим добром, он будет преследовать нас до самой преисподней или Хайдарабада, потому что будет считать, что мы обвели его вокруг пальца. Черт возьми, ты же знаешь его!
Кен кивнул.
— Я знаю его, это верно, — мрачно произнес он. — Поэтому я и не хочу брать его чек. Значит, ты берешь чек на двадцать пять тысяч, если ты такой глупый, и отдаешь ему один из ящиков. А другой забираю я.
— И что ты будешь делать с ним, Кен?
— Найду что.
— Как? Через какого посредника, в каком городе, какой стране? Ты понимаешь в этих вещах? Ты знаешь кого-нибудь, кто связан с такими делами?
Он продолжительное время внимательно смотрел на меня, затем подошел и сел в нескольких футах от меня. Потом Кен достал сигарету из пачки мисс Браун, лежавшей на столе. закурил, хмуро взглянул на меня и сказал:
— Это становится сделкой между нами, тобой и мной, Джек.
Я тихо ответил:
— Так всегда. Всегда этим кончалось.
38
Помещение уменьшилось до размеров пилотской кабины, в которой были только мы с Кеном. Правда, где-то была ещё красивая девушка в белом макинтоше и субтильный миллионер в спортивной куртке, но это все было из категории «а также».
Я спокойно объяснял:
— Эти нефриты-жадеиты, которые там, в «Пьяджо», они ничего не стоят. Для нас ничего. Мы не сможем продать их. Большинство воров, вломившись в квартиру, так и оставят их на туалетном столике. А у нас даже нет преимуществ этих воров: наваб точно будет знать, что они у нас. Ему всего-то и сделать надо, что послать описания их и нас в Интерпол, и мы десять лет будем выжидать, прежде чем попробуем что-то сплавить.
— Спасибо тебе, — с насмешкой сказал Кен, — что ты вложил хорошую идею в его головенку.
Я недовольно замотал головой.
— Выкинь его из головы, — стал убеждать я Кена, — считай, его нет. Если он даже слова не скажет по этому поводу, ничто не меняет дела. Ты просто идешь с этим добром в любой ювелирный магазин в любом городе мира, и каждый будет знать, что это краденое. Мы с тобой не того сорта люди, которые обладают такими вещами честно и законно, одно их наличие у нас будет делать нас преступниками. Ты не сможешь продать их честно, по некоторым причинам ты не сможешь продать их и через подпольные каналы. Никакой профессиональный жулик не станет связываться с такими уникальными изделиями.