Роджерс вроде бы обиделся, но пошел внутрь зала, и курс взял на командира «Трансуорлд». Эта компания летала на реактивных.
Я прошел через бар и положил Кену руку на плечо.
— Привет, супермен. Вторым пилотом на «Дак» не хочешь?
Он медленно повернул голову и посмотрел на меня. У Кена было вытянутое худощавое лицо с тонким прямым носом и большим ртом. Черные волосы стали подлиннее, чем в последний раз, лицо более загорелым, вокруг темных глаз прибавилось морщинок, но на десять лет он не прибавил. Мужчины в рубашках за двадцать пять фунтов дольше сохраняют молодость.
Не знаю, какого черта я подумал об этом. А видеть его мне было до крайности приятно.
— Значит, самолеты по-прежнему летают, — медленно произнес он, а потом расплылся в улыбке и схватил мою руку. — Разрешите вас представить друг другу. — Он показал рукой на меня, затем на девушку. — Джек Клей, Ширли Бёрт. — Потом махнул рукой в сторону стойки. — А это бар. Что будешь пить?
Я улыбнулся, поприветствовал девушку, а затем сказал Кену:
— Виски, наверно.
— Возьми наш коктейль, «старомодный». Тут умеют.
Кен нагнулся и постучал с той стороны стойки. Бармен тут же бросил Роджерса и метнулся к нам. Кен заказал два коктейля и «мартини».
— Ну, тебя тут и обслуживают, — восхитился я.
— Деньги все сделают, — заметила мисс Бёрт. — Он тут всех умаслил.
— А как тебе нравится это такое освежающее, такое земное очарование Нового Света? — спросил Кен.
Девушка улыбнулась. У неё было красивое личико. Про него трудно было сказать что-то большее — разве только, что его мелькание можно было бы выдержать гораздо дольше, чем многих других красивых лиц.
— «Пьяджо» — это твой собственный? — спросил я Кена.
— Не-е. — Он даже не удосужился спросить, откуда я знаю, что это он вел самолет: Кен знал, насколько он хорош в воздухе. — Самолет принадлежит моему достопочтенному хозяину, грозе неверных, защитнику правоверных, всемогущему его превосходительству навабу Тунгабхадры. Да сопутствует ему во всем удача. — И Кен торжественно поднял стакан.
— И да льются деньги из его кошелька, — добавила девушка.
Я отпил из своего стакана. Кен прав: тут умеют делать этот коктейль.
— Удивляюсь, чего это он не раскошелился на «Вайкаунт», — удивился я вслух.
— Ему это ни к чему. Сейчас у него есть оправдание, что он не может взять с собой всех друзей и прихлебателей. В этом самолете есть место только для четверых. Плюс двое впереди.
Я взглянул на девушку. Она вишенкой помешивала мартини.
— А вы не одна из четверых?
Она отрицательно покачала головой.
— Я — нет. Я, что называется, рабочая лошадка. Я щелкаю фотокамерой, делаю для одного агентства в Штатах рассказ в картинках о жизни раджи.
— Наваба, милая, — поправил её Кен, делая круговые движения стаканом, размешивая лед.
— Да ну их с этими их этикетками, — недовольно проворчала мисс Бёрт. Пусть выставляют их у себя дома.
С третьего глотка Кен покончил со своим стаканом и громко поставил его на стойку.
— Еще по «старомодному»?
Девушка бросила на него быстрый взгляд — ещё более старинного происхождения, чем любой из здешних коктейлей, но Кен его не заметил.
— Сейчас мой заход, — сказал я, приканчивая свой коктейль.
— Не говори глупостей, — возразил Кен. — Платит его превосходительство.
— Мне не надо, — сообщила девушка.
Бармен снова бросил прочие дела, и Кен заказал ещё по коктейлю. Потом Кен обратился ко мне:
— Ну и что ты сейчас поделываешь, друг?
— А, летаю на «Даках» небольшой швейцарской фирмы. В основном чартер. Грузы, пассажиры. Что угодно и куда угодно. Все знакомо.
— Давно там? — поинтересовался Кен.
— Четыре… Почти пять лет.
— А в данный момент что? — проявила интерес девушка, и, похоже, весьма искренний.
— Возим всякую дребедень для одной голливудской съемочной группы в Турцию. Вчера закончили и полетели в Берн, но магнето забарахлило. Вот я и здесь. А тут ещё проблемы с горючим.
— Водой разбавлено, — рассеянно промолвил Кен. — Знакомо. Так они у тебя долго не протянут.
— Не протянут? Да у меня лицензия, я имею право любой «Пратт и Уитни» разобрать по винтику. Они слишком дороги хозяину.
Кен поднял на меня глаза.
— Ну да, ну да, — тихо произнес он.
Девушка с одобрением посмотрела на меня. Ей понравился бы мужчина, который сам чинит свои двигатели. Но если она иначе думает о Кене, то здорово ошибается: он разобрал бы «Пратт и Уитни 1830» ржавой заколкой.