Я жестом подозвал бармена и прямиком пошел к ним.
— Добрый, добрый, детки. Что пьем?
Ширли подняла голову и выпустила в меня струю дыма.
— Виски. Начинаю второй галлон.
Роджерс бросил на неё быстрый нервный взгляд и сказал мне:
— Я через минуту пойду ужинать.
Сзади подошел бармен. Я заказал два виски и сел.
На Ширли была та же блузка цвета загорелого тела, в которой я её впервые увидел в Афинах. Эта блузка делала Ширли такой привлекательной, что её хотелось поскорее сорвать с нее, однако сама Ширли ничем не поощряла таких поползновений. Она уперлась взглядом в стол, крутя в руках свой стакан.
Я предложил ей сигарету, на что она взяла из пепельницы горящую сигарету и показала её мне, при этом не взглянув на меня.
Роджерс допил свой стакан и встал.
— Думаю, мне надо поужинать. Хорошего вечера, мисс Бёрт, Джек.
Он избежал моего взгляда и пошел в направлении ресторанного зала неспеша, но и не теряя даром времени.
Подлетел бармен со стаканами. Ширли добила предыдущий стакан и отпила солидную дозу из нового. Я с удивлением смотрел на нее. Во время последнего заседания, насколько я помню, она держала ногу на тормозе.
— Ваше здоровье, сестра Бёрт, — сказал я, и по-мужски отпил из стакана.
— А как там наш общий друг? Не думаю, что его слопали верблюды, а? С каким удовольствием я сейчас выпью.
Я все понял. Она заливала алкоголем мысль о том, что тут мог бы быть и Кен, но была не в состоянии не говорить о нем. И таким способом она разъясняла мне свое теперешнее поведение.
— А у меня есть идея, — предложил я. — Почему бы нам не выпить еще, а потом поехать и поесть в одном итальянском ресторанчике, я тут знаю?
— Бросьте суетиться, — недовольно проворчала она. — Если вы хотите посидеть и попить виски — ради Бога. Но если вы хотите ублажить женщину, то ну вас к дьяволу.
— Это не мое дело — излечивать вас от тоски по вашим мужчинам. Я работаю из чисто собственного интереса.
Она не поверила мне, но подумала, и раздумья принесли ей пользу.
— Если не считать вашего предложения поехать куда-то поесть, — сказала она, — вы говорите дело. Если вы готовы следовать за бутылкой виски, куда она поведет, сидите и не трепыхайтесь.
Она допила свой стакан, посигналила бармену, и мы заказали ещё по виски со льдом, только льду было куда меньше, чем виски.
Новую порцию она подняла за меня.
— Будьте здоровы. А я знаю кое-что о вас, мистер Клей.
— Все знают обо мне кое-что, но никто в количестве, достаточном, чтобы засадить меня в тюрьму. Ваше здоровье.
— Так сколько, вы говорите, знаете Кена?
— Выбросьте это из головы, — грубовато заявил я. — Оставьте. Если хотите себе добра.
— Тут совсем не так, как вы себе это представляете, — произнесла она четко, с расстановкой. — Тут комбинация удручающих факторов. Вначале я подавлена тем, что человек погиб. Потом я обнаруживаю, что он не погиб, а просто сбежал от меня. Одно из двух ещё можно вынести, но и то, и другое сразу — это для меня уже перебор. — Ширли взглянула на меня весьма неприязненно, она ещё была на той стадии, когда могла так смотреть. Она пока выпила столько, что могла сосредоточиться на одном предмете. — Я так думаю, что вы все время знали, что он не погиб. Я правильно говорю?
— Я предполагал это, — признался я.
— И вам не пришло в голову сказать об этом мне?
— Нет. А зачем? — Я начал сердиться. — В конце концов, кто вы такая? Неделю назад я и не подозревал о вашем существовании. А через неделю забуду. Если Кену захотелось разыгрывать свою гибель, это его дело. А не ваше.
— Фронтовые дружки, — произнесла она. — Мужики.
Я оперся локтями на стол и наклонился к ней.
— Все правильно. Фронтовые дружки. Мы летали с Кеном на одном самолете, когда вы ещё только думали, когда же у вас начнут расти груди.
Я достал её этим. Она сразу сделалась красной, в глазах появились слезы. Но ей удалось удержать их там.
— Ладно, я веду себя по-детски, мне очень жаль. Дайте мне платок.
Я дал ей платок. Она промокнула лицо, достала компакт-пудру и произвела восстановление разрушенного. У меня кончилось виски. Она заметила это и подвинула мне свой стакан.
— Добейте мой. Это была дурацкая идея — напиться.
Я не стал с ней спорить и забрал у неё стакан. Она закончила свою работу, убрала пудреницу и сказала:
— Так где, вы говорите, это итальянское заведение?