— Плохо. Считай, что ничего не осталось. Я собирался набить баллоны в Афинах, но я оттуда убежал в такой спешке.
— Значит, если встретится, пройдем низом.
Кен медленно кивнул. В свете фар его лицо выглядело контрастно черно-белым.
— Мы, может быть, получим более точную картину погоды, когда будем в воздухе. Так что об этом не беспокойся. — Он постучал мне по животу. — И спрячь свою пушку в задний карман брюк, а то ты как беременный.
Кен пошел обратно к «Пьяджо». Выйдя из-под света прожекторов, я передвинул «беретту» на поясе назад, после чего мой пиджак стал выглядеть вполне невинно. Возле диспетчерской вышки проехал автомобиль, и его фары на момент осветили аэродромные дали.
Один двигатель «Пьяджо» взвыл, крутанулся и заработал, вспыхивая огоньками. Зажегся свет в пилотской кабине и на кончиках крыльев. Второй двигатель провернулся, зажигание сработало и он затарахтел, винт превратился в почти невидимый диск позади крыла.
Кен вернулся с таможенником.
— Пусть прогреется. А пока смотаемся в вышку, надо, чтобы паспорта благословили.
Мы снова сели в «крайслер» и поехали в сторону ангаров. Кен опять расстелил на коленях карту.
Меня осенила новая мысль. Я спросил:
— «Пьяджо» оборудован системой автоматической навигации?
Кен замотал головой.
— Не было необходимости.
Возможно, действительно не было необходимости. По крайней мере, в Пакистане, где аэродромы не имеют соответствующих установок. Здесь-то, в Средиземноморье, мы имели возможность пользоваться радарами и прочими штуками в этом роде. Это значило, что нам придется лететь только по пеленгам, которые мы получим на радиокомпасе. Мы не могли рисковать и запрашивать координаты. Чтобы так сделать, надо называть себя и куда мы идем. Я надеялся, что непогода, где бы она ни разыгралась, не сильно испортит радиоприем.
«Крайслер» подкатил к вышке, и мы вышли из машины. Таможенник шел впереди. Он постучал в дверь, кивнул кому-то головой и ушел. Мы вошли в помещение.
Возле маленького камина напротив двери сидел Юсуф.
Я вывернулся, как штопор, чтобы выхватить «беретту», и только тут увидел, что в комнате ещё два человека, а Юсуф ничем мне не угрожает, кроме как своей крысиной улыбочкой.
К счастью, Кен загораживал меня, и другие люди не обратили внимания на мои ковбойские выверты. Я оставил «беретту» в покое и выпрямился.
Двое других представляли иммиграционный контроль и аэродромные власти. Мы положили паспорта на стол и иммиграционный чиновник начал их изучать. Юсуф продолжал смотреть на меня все с той же крысиной улыбочкой, держа руку в голубой ковбойской куртке.
Кен не обращал на него внимания — видимо, не знал, кто это.
Иммиграционный чиновник проштемпелевал мой паспорт и посмотрел на Кена. Увидев, что Кен — пакистанец, он спросил, не имеет ли Кен отношения к пакистанскому джентльмену, который улетел пару часов назад.
Кен вежливо объяснил, что джентльмен — его босс и что Кен должен был лететь с ним, но слишком увлекся прелестями такого прекрасного города и опоздал. Теперь они встретятся в Риме.
Иммиграционный чиновник понимающе посмотрел на Кена и захотел узнать о прелестях города, но представитель аэродромной власти не горел желанием слышать об этом: огни на полосе зря тратят горючее, а он зря отнимает у себя время ото сна, и пусть чиновник спасает горючее и сон и ставит скорее печать.
Тот шлепнул печать, мы могли идти.
Как только мы вышли за дверь, я схватил Кена за руку.
— Давай в машине на самолет, выруби свет внутри, — быстро сказал я ему. — Этот парень, араб, что-то замышляет.
Кен все понял. Он влетел в «крайслер», захлопнул дверцу, и машина помчалась, как напуганный кот. К этому времени я стоял за углом, прижавшись к стене, держа в руках «беретту». Оглядевшись вокруг, я увидел развалюху-«фиат», которого не было, когда мы приехали. Я услышал хлопок дверью в вышке и приближающиеся торопливые шаги.
Человек вплотную обогнул угол, чуть не задев меня. Он или увидел или почувствовал меня в момент, когда ему навстречу пошла моя рука. Удар пистолетом пришелся ему в левую часть лица. Он по инерции сделал шаг и рухнул плашмя на бетон. И затих.
Я секунду-другую смотрел на него, больше мне ничего не оставалось. Я подумал, что если найдут тут его бесчувственное тело, то в этом случае будет лучше, если меня рядом не будет. Я обогнул вышку с тыла и бросился к ангарам.
Яркие задние огни «крайслера» ещё находились в движении, удаляясь в сторону дальнего конца ангаров, когда я бежал к самолету. Я аккуратно обогнул левый винт позади крыла и забрался в открытую дверь рядом с креслом второго пилота.