– Так, Сергей Иванович, – видя, что он переживает, успокоила его я, – я примерно представляю, зачем я ей понадобилась. Это не горит.
– А я уж заволновался, – признался Кряжимский, хотя по нему это и так было видно, – вдруг что-то важное.
– Может быть, и важное, – сказала я, поднимаясь, – но не побегу же я к ней сломя голову. Хотите кофе?
Сергей Иванович пожал плечами.
– Ну, составьте мне компанию, – я умоляюще посмотрела на него и пошла на кухню.
Он прошел за мной и устроился на табурете рядом со столом.
– Вы скорее всего еще ничего не знаете, – сказала я, занимаясь приготовлением завтрака, – если только Кирсанов не звонил вам среди ночи.
– А почему он должен звонить мне среди ночи? – удивился Кряжимский.
– Потому что вчера на вечеринке у Авдеевой была убита одна из приглашенных – Галина Береговская, жена Григория Береговского, который пришел вместе с ней, – сказала я.
– Ты шутишь? – не поверил Кряжимский.
– Какие уж тут шутки, – невесело усмехнулась я и поведала Кряжимскому обо всем, что случилось вчера у Авдеевой.
Он слушал с открытым ртом, иногда задавая мне вопросы.
– Теперь, – сказала я в завершение своего рассказа, – я одна из подозреваемых и думаю, что звонок Авдеевой связан с моей профессиональной деятельностью.
– И что же? – беспокойно заморгал Кряжимский. – Я как чувствовал, – всплеснул он руками, – отговаривал тебя от этой затеи.
– Ну, что теперь об этом говорить? Самое худшее уже случилось. И потом, знаете, что по этому поводу твердят психологи? Здоровую личность от нездоровой отличает как раз способность в любой неприятной или критической ситуации видеть какое-то позитивное зерно, умение извлекать из нее руководство к действию, а не идти на поводу у эмоций.
– Звучит хорошо, – засомневался Кряжимский, – только нужна ли нам вся эта шумиха?
– Ну что вы все время осторожничаете, Сергей Иванович? Может, этот инцидент, простите за неприкрытый цинизм, выведет нашу газеты в авангард тарасовской прессы… – мечтательно произнесла я.
– А мы что, не в авангарде, что ли? – удивленно и немного обиженно посмотрел на меня Кряжимский.
– Ну так упрочим наши позиции. Я намерена расследовать это убийство. Спасти свое честное имя, – я бросила на своего зама гордый, горящий верой и убежденностью в собственных силах взгляд.
Ну не могу я без патетики, что из этого?
Глава 5
Распрощавшись с озадаченным – если не с растерянным – Кряжимским, я закончила завтрак и включила телефон. Не успела я дойти до спальни, как он зазвонил. Я сняла трубку и ушам своим не поверила – на том конце провода, срываясь то на крик, то на всхлип, раздался грудной взволнованный голос Авроры Кондратьевны:
– Оля, здравствуйте. У меня мало времени. Нам нужно встретиться. Вы понимаете, о чем я говорю? На карту поставлено слишком многое. Я вас прошу не печатать те фотографии, которые вы вчера сделали, вернуть мне пленку. Вы слышите? Почему вы молчите? Поймите, если вы напечатаете фото и напишете статью, это будет катастрофой. Вы слышите меня, Оля?
– Я вас слышу, Аврора Кондратьевна, – спокойно сказала я.
– Скажите, куда мне подъехать? Нам надо все обговорить…
– Не беспокойтесь, я сама к вам приеду.
– Спасибо, Оля, – сказала Авдеева, – я вас жду.
– Не нужно меня благодарить, я еще ничего не сделала.
– Вот за это тоже спасибо. За то, что вы ничего не сделали.
– Хорошо, до встречи. – Я положила трубку и села в кресло.
Что ж, на ловца, как говорится, и зверь бежит. Все равно рано или поздно мне пришлось бы с ней встретиться. Так почему бы не сейчас? Я лишний раз порадовалась, что не наметила ничего на сегодняшнее утро, и стала собираться. Надела темно-серый в тонкую полоску брючный костюм, причесалась, слегка подкрасила губы. Взглянула в зеркало: очень даже ничего.
Через двадцать минут я подъехала к двухэтажному особняку, где располагался офис «Чайной розы». В холле стоял новый охранник, который, окинув меня безразличным взглядом, проверил мое редакционное удостоверение и пропустил меня. Поднявшись по лестнице, я прошла мимо кабинета Кирсанова и открыла дверь с надписью: «Секретарь».
Приемная была выдержана в таких же пастельных тонах, что и холл, только ее несколько оживляли искусственные растения в кадках. За столом, на котором стоял компьютер, вместо ожидаемой молоденькой девушки восседала дама лет пятидесяти с волосами, выкрашенными в рыжий цвет. Ее нельзя было назвать некрасивой, да и красивой я бы ее не назвала – она была никакая.
– Добрый день, – сказала я, – моя фамилия Бойкова. Аврора Кондратьевна ждет меня.
– Да, да, – она изобразила на своем лице улыбку, – проходите, пожалуйста.
Открыв высокую дубовую дверь, я очутилась в просторном кабинете, выдержанном в бледно-бежевых тонах. Аврора Кондратьевна встала из-за стола и встретила меня как хорошую знакомую.
– Доброе утро, Оленька, – Авдеева взяла меня под локоть и провела к низенькому столику, на котором стояли самовар, две чайные чашки, ваза с печеньем и конфетами, – чайку горяченького?
Она усадила меня в кресло и сама уселась напротив.
– Можно курить? – спросила я, не заметив на столе пепельницы.
– Конечно, о чем разговор, – улыбнулась Авдеева.
Поднявшись, она прошла к своему столу и принесла большую хрустальную пепельницу, в которой я насчитала с полдюжины окурков. «Нервничает Аврора Кондратьевна», – отметила я про себя и кивком поблагодарила ее.
– Оля, – торжественно произнесла она, когда мы налили чаю и сделали по глотку, – вы деловая девушка…
Я неопределенно пожала плечами.
– …поэтому у меня к вам деловое предложение, – продолжила Авдеева.
– Интересно, – произнесла я, хотя догадывалась, о чем она собирается меня просить.
Видимо, она волновалась, потому что тоже достала сигарету и закурила. Я видела, как подрагивают пальцы ее ухоженных рук.
– Так вот, – сказала она, сделав несколько глубоких затяжек, – у вас есть то, что я хотела бы у вас купить. Деньги у меня есть, только назовите вашу цену.
– Я не совсем понимаю, о чем идет речь. – Я вопросительно посмотрела на нее. – Не могли бы вы объяснить немного подробнее?
– Хорошо, не будем играть в прятки, – деловито сказала она, и я почему-то вспомнила завершение вчерашнего вечера. – Я хочу купить у вас негативы, которые вы сделали в моем доме, и ваше молчание.
– Не понимаю, зачем вам пленка? – искренне удивилась я. – Я ведь снимала только интерьер.
– Это моя проблема, – в ее голосе появились жесткие нотки. – Так вы согласны?
– Думаю, вопрос с пленкой мы можем уладить, – согласилась я.
– Сколько? – Она вопросительно посмотрела на меня.
– Ну… – я задумалась, – наверное, тысяча долларов.
– Так много! – воскликнула Авдеева.
– Считайте сами, – невозмутимо сказала я, – пленка, амортизация аппаратуры плюс работа…
– Я вижу, вы действительно деловой человек, – произнесла она, ломая окурок в пепельнице, – и цените свое время и свое умение. Хорошо, я согласна.
Я усмехнулась в душе. Конечно, цифру я взяла с потолка и только для того, чтобы понять, насколько далеко она может зайти. Оказалось, что далеко. Я приготовилась слушать дальше. Аврора Кондратьевна допила чай и прикурила новую сигарету.
– Перейдем теперь к следующему вопросу, – сухо произнесла она. – Признаюсь, что вчерашний случай, – она так и сказала «случай», – может сильно повредить развитию моего предприятия и моей репутации, если о нем станет известно общественности. В фирму вложены огромные деньги, и я не могу позволить, чтобы мне на каждом углу перемывали косточки. Это катастрофически скажется на бизнесе. И потом, французы такие щепетильные люди. Они просто могут забрать деньги из уставного капитала, и тогда «Чайная роза» перестанет существовать. Вы видите, я с вами откровенна. – Она посмотрела мне в глаза.