— Ты, вероятно, чувствуешь, сексуальное влечение. Извини, тебе придётся смириться.
Супруга Сабина, Гвен, подошла к мужу и оскалила на Лазаря клыки.
— Я ничего не чувствую, но определенно попользуюсь твоим черепом как туалетом.
Гвен была гарпией из клана Скайхоук, но он не испытывал к ней неприязни. Лазарь не собирался ненавидеть всю расу за грехи одного представителя.
У каждой двери появлялся новый воин, чтобы вселить в него страх. Это была Дорога Обещанной Боли? Неважно. Он встречался с Камео. Это произошло бы рано или поздно.
— Я тоже чувствую покалывание, и это, определённо, не сексуальное влечение. — Мэддокс, хранитель Насилия, черноволосый с аметистовыми глазами мужчина, настолько же смертелен, насколько и красив. — Может, ярость. Расстроишь Камео, и я порыбачу твоими кишками.
— Я не чувствую новой силы, но хочу перебить все твои кости. — Гидеон, хранитель Лжи, больше походил на панк-рокера с пирсингом и синими волосами, которые идеально сочетались с глазами. Он не мог сказать и слова правды, не почувствовав при этом немыслимой боли. Воин добавил: И ещё, Камео мне совсем не как сестра. Мне наплевать, если ты воспользуешься ей и оскорбишь, и уж точно я не стану использовать твой отсеченный череп для мастурбации.
Беременная темноволосая женщина подошла и обняла Гидеона за талию. Она подарила Лазарю мягкую, приятную улыбку.
— Мой муж имел в виду, что заставит твою голову пройти через ад и не только.
При этом милая улыбка не исчезла с ее лица.
Чёрт возьми, Лазарю нравятся эти люди.
Амун, бывший хранитель Секретов, стоял рядом со своей женщиной, покрытой множеством татуировок Хайди.
— Навредишь Камео? Я перережу тебе горло во сне и станцую в луже крови.
Мило.
Аэрон, бывший хранитель Гнева, поцеловал свою женщину, темноволосую Посланницу, и встретился взглядом с Лазарем.
— Однажды ты воскрес из мертвых… этого не случится снова, когда я разделаюсь с тобой, если облажаешься с Камео.
— Приятно поболтали, мальчики.
Лазарь приблизился к комнате Камео и вошёл без стука. Он закрыл двери с мягким щелчком, охваченный гнетущей тоской.
Ещё не заметив Лазаря, его одержимость ходила туда-сюда по комнате. Впервые с момента расставания он почувствовал, что может дышать. Несмотря на её мрачное настроение. Он был дома. Напряжение испарилось, его место заняло возбуждение.
— Я хочу больше, чем ночь с тобой, — заявил он.
Она резко повернулась, её темные волосы взметнулись вверх. Нежные щёки покраснели, но густые ресницы были влажными, серебряные глаза покраснели. Она плакала?
Рычание зародилось в его груди.
— Лазарь. Ты здесь. — Печаль в ее голосе разорвала его внутренности на части. — Я не была уверенна, что увижу тебя ещё раз.
Оставаться на месте стоило ему титанических усилий. Если он прикоснётся к ней, то на этом разговор и закончится.
— Скажи, что не так, солнышко, я всё исправлю.
Новые слёзы потекли прямо по её подбородку.
— Мне так жаль, что я всё испортила. Я скучала по тебе — и скоро потеряю — наше время ограничено, даже омрачено… и…
Он понял, что Несчастье использовал их разлуку на все сто. Скрипнув зубами, он засунул руку под рубашку и взял в ладонь кулон-яблоко. Всё больше и больше он хотел убить демона, хотел проучить его за все ошибки.
«Не могу рисковать Камео».
— Если ты убьёшь Геру, — сказала она, вздохнув, — я умру.
Он нахмурился.
— С чего ты это взяла?
— Зеркало мне показало.
— Вспомни, зеркало показывает лишь вероятное будущее. — Но он не мог смириться с мыслью о её смерти. — Сейчас я знаю, что случится, и приму все возможные меры безопасности. — Так и будет. — Я всегда отказывался просить помощи. Считал, что это проявление слабости. Но сейчас прошу. Помоги найти Джульетту. Мы убьём её вместе. Чем быстрее, тем лучше. Уверен, есть исследование, говорящее, что пары, совершившие вместе убийство, навсегда остаются вместе. Кроме того, если бы гарпия знала, где Ларец Пандоры, то уже использовала его, чтобы убить тебя. Когда же мы устраним Джульетту, то вместе займёмся Герой. Запрём её, если понадобится. Как только она будет побеждена, мы найдём и убьём моего отца.
Надежда вспыхнула в её глазах, но сразу погасла. Слёзы покатились по её щекам.
— Ты хочешь смерти отца? Так печально. В смысле, я знаю, что он был жестоким, но должны же быть и хорошие воспоминания.