– Перейдем к ДТП с вашим отцом, – предложил Лаптев. – При каких обстоятельствах Карташов предложил вам деньги?
– Вечером, почти ночью, мне позвонили из ГАИ. Я собрался и рванул в городской отдел, убедился, что в ДТП погиб именно мой отец. Карташов был немного пьян. Никого не стесняясь, он предложил откупиться деньгами, сказал: «Отца ты уже не вернешь, а жизнь продолжается!» Я послал его куда подальше. Вышел покурить. Карташов – следом. Говорит: «Двадцать тысяч зелеными тебя устроит? Завтра наличными отдам». Я подумал и согласился.
– В отличие от моего юного коллеги, я хорошо помню 1992 год, – сказал Лаптев. – Инфляция зашкаливала, народ рылся в мусорных баках в поисках пропитания. Человек со ста долларами в кармане был богачом, с тысячей – сказочным миллионером. Жизнь человеческая в те годы обесценилась, а вам за обычное дорожно-транспортное происшествие предложили какие-то космические деньги. Ваш отец, как мы выяснили, не был высокопоставленным чиновником или бизнесменом. В честь чего компенсацию за его гибель Карташов оценил так высоко?
– Там было не все так просто, – после небольшого раздумья сказал Любимов. – Я приехал к Карташову в КБО. Сейчас точно не скажу, принадлежал ему весь этаж или еще нет, но кабинет, из которого он руководил своими фирмами, располагался в комбинате. Карташов выложил на стол пачку долларов, перевязанных резинкой, и говорит: «Условия сделки изменились. Петя был трезв, так что платить нам не за что». Петя – это Черданцев. В ГАИ от него так несло спиртным, что инспекторы по разбору ДТП отворачивались. Прошла ночь, и появилось заключение наркологической экспертизы, что он был трезвым. Дураку понятно, что Карташов заплатил в наркологии, и они подменили пробы крови и мочи. Карташов говорит: «Здесь три штуки зелеными. Выступишь на суде как надо – они твои. Нет – мы любой суд на корню купим и добьемся нужного нам приговора». Я показал ему кукиш и говорю: «Во, видел? На схеме ДТП в ГАИ я поставил свою подпись, так что ее вы подделать не сможете. По схеме четко видно, что водитель, совершивший наезд на моего отца, затормозил в самый последний момент, то есть он виновен на все сто процентов. Я в суде буду настаивать на самом строгом наказании, и если приговор меня не устроит, буду жаловаться во все инстанции. Мой отец был заслуженный человек, ветеран труда, а вы его, как жабу, по асфальту размазали. Вы, нувориши проклятые, считаете, что вам все дозволено, а я докажу, что нет!» Карташов сразу пошел на попятную, говорит: «Не надо горячиться! Мы – деловые люди. Давай подумаем, как выйти из положения». Признаюсь честно, я накануне сглупил: похвастался жене, что приеду с деньгами, и мы заживем по-человечески. Вернуться без долларов я не мог, жена бы не поняла, почему я отказался от денег. Пусть не очень больших, но реальных, осязаемых. Синица в руках и все такое. Жена отца не любила, к его гибели отнеслась равнодушно, а за доллары устроила бы мне такой скандал, каких свет не видывал. Карташов предложил несколько вариантов сделки. Я настоял, чтобы он переписал на меня компьютерный бизнес и два магазина. Наличными в тот день я получил двести долларов. Остальную сумму, три тысячи, Карташов передал мне после суда. Расписку на двадцать тысяч я написал в первый же день. Карташов сказал: «Или расписка – и деньги твои, или я их потрачу на адвокатов». Естественно, я выбрал доллары, мерило жизни и благополучия. К слову сказать, про Карташова я не слышал ни одного худого слова. Его считали человеком чести, не способным на подлый поступок. После суда я спросил про расписку. Карташов заверил, что уничтожил ее. Я бы отнесся к расписке серьезнее, если бы не срок возврата долга. Двадцать лет – это целая вечность! Но они пролетели как один день, и появился Борзых.