Борзых промолчал. Убеждать приемщика студии звукозаписи, что он принес из дома два магнитофона, было глупо. Лиля и Мамедов на кухне распили шампанское, закрылись в девичьей комнате. Юра прислушался – характерных звуков не было, кровать не скрипела. Побыв с Лилей наедине полчаса, гость ушел. Борзых дождался возвращения Льва Ивановича, рассказал ему о появлении в квартире незнакомого мужчины. Карташов посерьезнел, потребовал объяснений у дочери. Юра не стал дожидаться развязки и ушел домой. На этой же неделе произошло выяснение отношений между Карташовым и Мамедовым. Приемщик студии звукозаписи пригрозил Льву Ивановичу, что сообщит о его деятельности в ОБХСС, но пообещал молчать, если его переведут на другое место работы. Карташов вынужден был согласиться и устроил Мамедова в лучший киоск в городе, на пересечении двух проспектов.
Еще через неделю Черданцев повез по киоскам катушки с записями популярных исполнителей. Согласно разработанной Карташовым схеме продавцы, получив товар, передавали представителю Льва Ивановича запечатанный конверт, в котором были список реализованных записей и деньги, полученные с их продажи. Конверты Петя должен был привезти домой и на другой день передать Юре, а тот – Карташову. Объезд киосков, находившихся в разных частях города, прошел как обычно, без происшествий, но у точки, где работал Мамедов, Пете встретился тот же незнакомый мужчина, которого он видел у предыдущего киоска. «Случайность!» – решил Черданцев и поехал домой. У подъезда дома, где он жил, мирно покуривали два парня лет двадцати пяти. Вечерело. Во дворе было безлюдно: молодежь еще не вышла на улицу, взрослые после работы садились за стол ужинать. Ничего не подозревающий Петя подошел к подъездной двери, взялся за ручку и получил удар в висок от одного из незнакомцев. Очнулся он в подъезде, избитый, без конвертов с деньгами. Родители вызвали скорую помощь, Черданцева с черепно-мозговой травмой увезли в больницу. Юра узнал о происшествии в тот же день. Наутро он был в палате у друга. Вечером проведать Петю приехал Карташов.
– Милиция приезжала, – тихо сказал Петя. – Я про деньги ничего не сказал.
– Правильно сделал, – так же тихо ответил Лев Иванович. – Лечись! Даю слово, что никогда не забуду про твое самоотверженное поведение. Отныне я твой должник. Будет трудно – помогу.
Тем же вечером Карташов и Юра встретились около КБО.
– Мамедов навел на Петю? – спросил Борзых.
– Похоже, что он. Больше некому.
Лев Иванович помолчал, поискал на небе знак, но ничего не нашел.
– Скорее всего, Мамедов решил отстранить меня от дел и завладеть нашим скромным бизнесом. Если ему это удастся, то мы останемся у разбитого корыта: я – с одной зарплатой, а ты – вообще без всего.
– Что делать будем? – мрачно спросил Борзых.
– Пока – ничего. Подождем развития событий.
С этого дня работу домашней студии временно приостановили. В ноябре Карташов уехал в Москву за пластинками и чистыми катушками, Лиля пригласила в гости Мамедова. После шампанского и страстных поцелуев она наконец-то решилась переступить черту и стать по-настоящему взрослой. Вечером любовник засобирался домой.
– Ты не останешься на ночь? – удивилась Лиля.
– Жена дома ждет, волноваться будет.
Лилия лишилась дара речи. Пока она приходила в себя, Мамедов ушел.
– Так он женат! – в отчаянии воскликнула девушка и прорыдала всю ночь.
Обходительный ласковый красавец оказался мерзавцем – попользовался наивной девушкой и отбросил ее в сторону, как пустую бутылку из-под пива. В воскресенье приехал отец. Лиля честно рассказала, как провела субботу с Мамедовым.
«От судьбы не уйдешь! – подумал Карташов. – Ее мать сходила с ума от мужчин восточного типа, и Лиля туда же! Проклятая блудливая кровь дала о себе знать в самый неподходящий момент. Но ничего, еще не все потеряно!»
В среду Лев Иванович вызвал Мамедова в КБО. Разговор проходил в кабинете Карташова один на один.
– Ты изнасиловал мою дочь… – начал было Лев Иванович. Но приемщик остановил его:
– Ваша дочь – шлюха! Она под благовидным предлогом пригласила меня к себе домой, напоила шампанским и затащила в кровать. Каюсь, не устоял!
– Она еще несовершеннолетняя и не отдает отчет своим действиям.
– Чушь! – усмехнулся Мамедов. – Ей уже шестнадцать лет, так что… У вашей дочери есть следы изнасилования? Синяки, ссадины, вырванные волосы? Если нет, то наши интимные отношения были по обоюдному согласию. Перед тем как предавать это дело гласности, подумайте, кто останется в дураках. Моя жена за мелкую интрижку на развод не подаст, а вы, Лев Иванович, опозоритесь на весь город. Подумать только, дочь главного инженера КБО, члена партии, передовика, уважаемого человека – проститутка, с удовольствием прыгающая в кровать к первому встречному! Какой позор, какое бесчестие! Кстати, гложет меня одна мысль, покоя не дает: это не вы, Лев Иванович, надоумили дочь совратить меня, чтобы я не совался в ваш подпольный бизнес?