Калипсо и я торопливо спешились.
Лео выбежал перед Фестусом, вытянув руки в типичной для наездника драконов позе.
— Эй, приятель, всё хорошо! Я просто вырублю тебя ненадолго, окей? Маленький перерывчик для…
Фестус изрыгнул огненный столп, поглотивший Лео целиком. Хорошо, что Вальдес был огнеупорным. А вот его одежда — нет. Как мне поведал Лео, обычно ему удавалось не дать своему наряду сгореть, просто сосредоточившись. Если же его застигали врасплох, то это не работало.
Когда пламя угасло, Лео очутился перед нами практически голый, одетый лишь в асбестовые боксерские трусы, волшебный пояс с инструментами и пару дымящихся, частично расплавленных кроссовок.
— Черт побери! — недовольно воскликнул он. — Фестус, тут же холодно!
Дракон зашатался. Рванувшись вперед, Лео дёрнул рычаг за левой передней лапой. Фестус начал уменьшаться в размерах. Его крылья, конечности, шея и хвост втянулись в туловище, а бронзовые пластины съежившись, свернулись. За какие-то пару секунд наш механический друг превратился в огромный бронзовый чемодан.
Разумеется, такое должно было быть физически невозможным, но, как и любой уважающий себя бог, полубог или инженер, Лео Вальдес отказывался отступать перед законами физики.
Он хмуро уставился на свою новую поклажу.
— Блин… а я-то думал, что починил его конденсатор. Кажется, мы тут застряли, пока не найдем магазин запчастей.
Калипсо поморщилась. Её розовая лыжная куртка блестела каплями конденсированной влаги после полета сквозь облака.
— А если мы найдем этот магазин, сколько времени уйдет на ремонт?
Лео пожал плечами.
— Двенадцать часов? Пятнадцать? — он нажал на кнопку сбоку чемодана, и оттуда выскочила ручка. — А ещё было бы неплохо отыскать магазин мужской одежды.
Я тут же представил, как Лео заходит в T.J. Maxx[2] в боксерских трусах, обугленных кроссовках и с бронзовым чемоданом на колесиках.
Подобная идея меня не прельщала.
И тут откуда-то с тротуара раздался голос.
— Привет!
Женщина в цветочном платье вернулась. По крайней мере, она выглядела как та самая женщина. Ну, или в Индианаполисе полно таких дам, которые носят пурпурно-желтые платья с узорами в виде самшита и пышные причёски в стиле 1950-х.
Она рассеянно улыбнулась.
— Какое прекрасное утро!
Вообще-то утро выдалось премерзкое — холодное и пасмурное, с витающим в воздухе запахом снега. Но мне показалось грубым совсем не обратить на неё внимания.
Я слегка помахал ей рукой, как на параде — подобный жест я демонстрировал почитателям, пришедшим поклониться моему алтарю. На мой взгляд, посыл был предельно ясным: «Я вижу тебя, жалкий смертный. А теперь вали отсюда. Тут боги разговаривают».
Однако женщина не поняла намёка и подошла прямо к нам. Она не выглядела очень крупной, но что-то с пропорциями её тела было не так: плечи были слишком широкими по сравнению с головой, а грудь и живот торчали бугристой массой, будто она держала пакет с манго под одеждой. Своими худосочными конечностями женщина напоминала мне какого-то гигантского жука. Я сомневался, что она сможет перевернуться, если упадет на спину.
— Ох, ты боже мой! — она сжимала сумочку двумя руками. — Ну разве вы, детишки, не симпатяжки?
Её помада и тени были такого насыщенного фиолетового цвета, что я даже задумался, получает ли её мозг достаточно кислорода.
— Мадам, — сказал я, — мы не дети, — я мог бы добавить, что мне больше четырёх тысяч лет, а Калипсо и того старше, но решил так далеко не углубляться. — А теперь, прошу прощения, но нам нужно починить чемодан, а мой друг остро нуждается в брюках.
Я попытался пройти мимо неё, но она преградила мне путь.
— Вы не можете сейчас уйти, дорогуши! Вас ещё не встретили как следует в Индиане!
Женщина достала смартфон из сумочки, и его экран засветился, как будто вызов уже идет.
— Это он, точно говорю, — сказала она в трубку. — Все сюда. Аполлон здесь!
Легкие в моей груди скукожились.
В былые времена я бы ожидал того, что меня узнают сразу по прибытии в город. Конечно же, все жители прибежали бы выразить мне свое почтение — начали бы петь, танцевать и бросать цветы. А также незамедлительно строить новый храм.
Но как Лестер Пападопулос я не мог рассчитывать на подобное обращение. От моего прежнего великолепия не осталось и следа. А мысль о том, что жители Индианы могли распознать меня, несмотря на спутанные волосы, прыщи и жир на боках, была одновременно унизительной и пугающей. Что, если они воздвигнут мне статую в моем нынешнем подобии — гигантский золотой Лестер в центре их города? Другие боги до конца света будут над этим смеяться!