Покидая приемную, продолжала скалиться. Когда еще увидишь декана факультета некромантии, испытывающего неловкость и оправдывающегося за сказанное? Вряд ли подобное часто случалось.
— До свидания, — с угрозой ответил Налсур, когда я обернулась.
А потом защебетал что-то тихое для своей пугливой помощницы.
Я покинула приемную, и ироничная усмешка сползла с моих губ. Все веселье сошло на нет от нахлынувших эмоций. Я шла по темному коридору, осознавая невероятное: ехидничать меня заставляла не привычная злость, а ревность. Не к Налсуру, конечно. Боги упаси. А к их чувствам. К тому теплу, которое ощущалось между Нилой и суровым деканом некромантов, когда они находились рядом. И пусть важные слова никто из них пока не произносил, симпатия была настолько очевидной, что… заставляла хотеть того же.
Даже меня.
И не с кем попало.
Перед внутренним взором рисовался вполне определенный мужской образ: высокий, широкоплечий, с белыми прядями в зачесанных назад темных волосах и со шрамами на четко очерченных губах. Меня неумолимо тянуло к Конраду Экхану — тому, кто поневоле перевернул жизнь с ног на голову семь лет назад. А теперь, кажется, мог сделать это снова.
Последнего я боялась. Как показывала практика прошлого общения, моя связь с Конрадом не могла привести ни к чему хорошему. Потому я приняла решение избегать Экхана. Настолько долго и тщательно, насколько хватило бы сил.
Следом за балом настала неделя каникул.
Многие студенты академии разъехались по домам или в гости друг к другу. Но не некроманты пятого курса.
— Декан сказал, уезжать слишком опасно! — возмущалась Юлия, расхаживая по моей гостиной и уже несколько минут поминая Налсура нехорошими словами. — Даже если за мной приедут братья с отцом! Нельзя и точка. Как это понимать? Я что, заложница здесь?
Юлия уставилась на меня своими глазищами в ожидании поддержки. Я дожевала принесенное ею пирожное и кивнула:
— Ужасно. Налсур — деспот. Фу таким быть.
— Вот! — Она вздернула длинный указательный палец с красным ногтем. — И отец так же сказал. Но спорить не стал. Это вообще на него не похоже. Сразу капитулировал. Мол, “Доченька, ваш декан — тиран, и мы все в шоке. Но что я могу? Увидимся после выпуска. Держись там”. Нормально?
Я закатила глаза и промычала что-то невразумительное в поддержку. Говорить не могла — пирожное таяло во рту.
— А мне очень надо было домой, — заключила Юлия грустно, после чего упала в кресло напротив и обняла себя за плечи. — Я пятый день отсиживаюсь или у себя в комнате, или у вас. Надоела вам наверняка.
— Что ты? Приходи еще, — улыбнулась я, с любовью глядя на очередную принесенную ею коробку со сладостями. — Ты все равно сидишь тихо и что-то там бормочешь в углу. Не проклятия — и ладно.
— Я повторяю лекции, — вздохнула Юлия. — Следующие несколько месяцев перед выпуском нас будут жутко третировать. Поэтому мне так хотелось отдохнуть напоследок. Вдали отсюда.
— И от Марка, — понятливо усмехнулась я.
Кому как не мне было понять эту несчастную? Сама я тоже пряталась, боясь лишний раз высунуть нос на улицу. Смешно сказать, но когда Конрад приходил наутро после бала, я не открыла дверь. Притворилась заболевшей и попросила меня не беспокоить. До лучших времен. А потом пришла Юлия с большими грустными глазами и огромной коробкой сладостей. Так мы и начали прятаться от мира мужчин.
— Ох… Марк, — вздохнула соседка-затворница, приглушенно застонав. — С ним все сложно.
— На зимнем балу вам было настолько плохо? — спросила я осторожно.
— Было слишком хорошо, — прошептала Юлия, сознавшись в том, о чем молчала все это время. — Он такой… Если бы вы знали, Лиара, какой он! И каждое прикосновение — как магия огня. Обжигает. Мне даже не нужны поцелуи, хватает его присутствия рядом, чтобы гореть. Никогда такого не чувствовала ни к кому другому. Не представляю, как передать это словами.
Мне слов не требовалось. Я точно знала, о чем она говорила…
— Мы гуляли всю ночь после бала, — продолжила Юлия. — Просто говорили, держались за руки, смеялись. Было… волшебно. А потом речь зашла про наших отцов. Случайно зацепились за эту тему. И я сбежала. Очнулась у себя в комнате, ревела как ненормальная. Я ведь вообще не плакса, а тут… В общем, осознала, что нам ничего не светит, и теперь избегаю Марка. Прячусь здесь. Читаю-читаю-читаю. И все думаю, как он там? Я понимаю, что веду себя как неразумное дитя, но…
— Почему сразу дитя? — перебила я Юлию. Отложив очередное пирожное, возмутилась: — Ты в своем праве! Решила отказаться от неправильных отношений? Ну и хорошо. Ты не обязана отчитываться Марку или кому-то еще о том, что у тебя в душе. И пусть думает, что хочет.