— Вы арестованы. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката…
— Да ты хоть представляешь, кто мой отец! — завопил Билли, словно у него отрылось второе дыхание. — Он лишит тебя значка!
— Если вы не можете позволить себе адвоката, он будет вам предоставлен. Вы поняли свои права с моих слов?
— Пошел ты!
Батч приложил ладонь к затылку парня и надавил, впечатывая нос Билли в линолеум.
— Ты уяснил свои права с моих слов?
Билли застонал и кивнул, оставив на полу пятно свежей крови.
— Хорошо. Давай теперь тебя оформим. Ненавижу нарушать предписанные полицейские правила.
Глава 6
— Бу! Ты не мог бы прекратить? — Бет взбила подушку и перевернулась на другой бок, лицом к коту.
Тот посмотрел на нее и мяукнул. Благодаря оставленному ею свету в кухне она видела, как он скребет стеклянную дверь.
— Как бы не так, Малыш Бу. Ты домашний кот. Домашний. Кот. Поверь мне, большой мир не так уж прекрасен, как кажется.
Она закрыла глаза, а когда послышалось еще одно жалобное мяуканье, выругалась и отбросила простынь. Бет подошла к двери и вгляделась во тьму.
И в этот момент она увидела мужчину. Он стоял напротив задней стены внутреннего двора. Темное очертание, которое было намного больше остальных знакомых теней, отбрасываемых мусорными баками и мшистым столом для пикников.
Трясущейся рукой девушка проверила замок на двери, а потом обошла окна. Оба тоже были заперты. Бет задернула шторы, схватила переносной телефон и вернулась к Бу.
Мужчина сдвинулся.
Черт!
Он шел прямо к ней. Она вновь проверила замок на двери и начала отступать, задев ногой край матраса. Падая, она выронила телефон, и приземлившись на диван, сильно ушиблась.
Неожиданно заскользила, открываясь, дверь, словно бы Бет и не запирала ее. Невозможно.
Все еще лежа на спине и пытаясь отодвинуться подальше от мужчины, она начала отчаянно отталкиваться ногами о диван, собрав простыни в комок. Он был огромен. Плечи казались необъятными, а ноги — такой же толщины, как ее тело. Она не видела его лица, но исходящая от него угроза походила на пистолет, нацеленный ей в грудь.
Бет захныкала и, перевернувшись, слезла на пол. Встав на четвереньки, она поползла прочь от него. Колени и ладони заскрипели о дерево. Его шаги позади нее раздавались подобно раскатам грома, становясь все оглушительнее. Сжавшись, как ослепленное страхом животное, она врезалась в коридорный столик, совершенно не ощутив боли.
Умоляя его о пощаде, Бет потянулась к входной двери. Слезы прозрачными ручейками заструились по ее щекам…
Бет проснулась с открытым ртом, ужасный шум разорвал рассветную тишину.
Это был ее крик. Она кричала во всю глотку.
Бет сжала губы, и у нее перестало закладывать уши. Выбравшись из кровати, девушка подошла к раздвижной двери. Представшие ее взору первые лучи солнца стали таким огромным облегчением, что у нее закружилась голова. Когда сердцебиение немного замедлилось, она глубоко вздохнула и подергала дверь.
Замок был заперт. Внутренний дворик пуст. Все выглядело нормально.
Она натужно рассмеялась. Ну, конечно же, это был кошмар, учитывая всё ею пережитое вчера, ей не мог не присниться кошмар. Вероятно, она еще какое-то время будет как на иголках.
Девушка развернулась и направилась в душ. Бет чувствовала себя полумертвой, но последним местом, где ей хотелось бы сейчас находиться — была ее пустая квартира. Она жаждала суеты, царящей в новостном отделе, хотела быть рядом со всеми его работниками, телефонами, бумагами. Там бы она чувствовала себя в большей безопасности.
Бет успела сделать шаг в ванную, когда ногу пронзила вспышка боли. Она приподняла колено и вытащила из ступни керамический осколок. Наклонившись, девушка обнаружила на полу разбитую вазу, обычно стоящую на коридорном столике.
Нахмурившись, Бет прибрала беспорядок.
Должно быть, она задела ее еще в первый раз, придя домой после нападения.
Истощение сопровождало Рофа, пока он спускался вглубь особняка Дариуса. Заперев за собой дверь, он разоружился и достал из гардеробной потертый ящик. Открыв его, вампир с трудом вытащил тяжелую плиту из черного мрамора, представлявшую собой четырехфутовый квадрат[30] толщиной в четыре дюйма[31]. Разместив ее в середине комнаты, Роф подошел к ящику. Достал бархатный мешочек и бросил на кровать.
Раздевшись, он принял душ и побрился, затем обнаженным вернулся обратно в комнату. Захватил мешочек, развязал на нем атласную ленту и высыпал на плиту алмазы размером с гальку. Мешок он бросил на пол.
Склонив голову, Роф начал произносить фразы на своем родном языке. В комнате зазвучали поочередно, то тихие, то громкие звуки. Этим ритуалом он отдавал дань погибшим воинам. Закончив говорить, он опустился на колени на плите, чувствуя, как камни впиваются в плоть. Вампир откинулся назад, перенеся вес на пятки, положил ладони на бедра и закрыл глаза.
Ритуал смерти требовал, чтобы он провел сутки не двигаясь, перенося боль и истекая кровью в память о своем друге.
Мысленно он увидел дочь Дариуса.
Ему не следовало вот так вламываться к ней в дом. Он перепугал ее до полусмерти, в то время как все, что хотел сделать — представиться и объяснить, почему ей скоро понадобиться его помощь. А еще он планировал сказать ей, что найдет того человека, который посмел ее тронуть.
Да уж, красиво все уладил. Гладко, как по маслу.
В то мгновение, как он оказался внутри, ее объял ужас, и чтобы успокоить девушку, ему пришлось стереть ей память и ввести в легкий транс. Уложив ее на кровать, Роф намеревался сразу же уйти, но не смог. Он стоял над ней, любуясь туманным контрастом между черными волосами и белой наволочкой, вдыхая ее аромат.
Чувствуя сексуальное возбуждение в паху.
Перед уходом он удостоверился, что все окна и двери заперты. А потом оглянулся на нее еще раз. И подумал о ее отце.
Роф сосредоточился на боли, которая уже укоренялась у него в бедрах.
Пока его кровь окрашивала мрамор в красный цвет, он видел перед мысленным взором лицо своего мертвого воина и чувствовал связь, которую им довелось разделять в жизни.
Он должен выполнить последнюю просьбу своего брата. Он обязан мужчине, по крайней мере, за все те годы, что они вместе служили расе.
Получеловек или нет, дочь Дариуса больше никогда не будет гулять ночью без охраны. И не пройдет свой Переход в одиночестве.
Да поможет ей Бог.
Часам к шести утра Батч закончил с оформлением Билли Риддла. Парень был оскорблен тем, что его разместили в камере предварительного заключения рядом с группой наркодилеров и бандитов, так что Батч самым тщательным образом наделал в своих отчетах как можно больше опечаток. И знаете что? Главный компьютер всё продолжал путаться, какую конкретно форму необходимо заполнить.
А затем сломались принтеры. Все двадцать три штуки.
Однако Риддл в участке надолго не задержится. Его отец действительно оказался важной шишкой. Американским сенатором, ни много ни мало. Так что какой-нибудь модный адвокат добьётся того, что Билли выскочит быстрее пули из обоймы. Вероятно, в течение следующего часа.
Вот вам и система уголовного судопроизводства. Всем заправляют деньги.
Не то что бы Батча это беспокоило или что-то в этом духе.
Выйдя в вестибюль, он столкнулся с их регулярной ночной гостьей. Черри Пай-«Вишневый Пирожок», очевидно, только что выпустили из женской камеры. На самом деле ее звали Мэри Мулкахи и, насколько Батч знал, она работала на улице около двух лет.
— Привет, детектив, — промурлыкала она. Ее красная помада смазалась в уголке губ, а черная подводка для глаз растеклась. Пожалуй, она была бы даже симпатична, подумалось ему, если бы слезла с крэка и проспала где-то с месяц кряду. — Идешь домой в одиночестве?