— Давай, киска, — проворковал «типичный американец». — Я знаю, я тебе понравлюсь.
Еще всего три квартала…
В тот момент, когда она сошла с тротуара, чтобы пересечь Десятую улицу, парень схватил ее за талию. Ее ноги оказались над землей и, грубо накрыв ей рот ладонью, он потащил ее обратно. Бет боролась, как безумная, пинаясь и отбиваясь. Подавшись назад, она со всей силы двинула ему в глаз, и его хватка ослабла. Она немедленно рванулась прочь, энергично вонзая каблуки в тротуар, в горле перехватило дыхание. На Трейд показалась машина, и она завопила, едва вспыхнули фары.
Но потом он снова поймал ее.
— За это ты будешь умолять, сучка, — произнес ей на ухо «типичный американец», применяя к ней удушающий захват. Выворачивая ей шею, пока Бет не подумала, что та сломается, он затянул ее глубже в тень. Она чувствовала запах его пота и дешевого одеколона, который он использовал, слышала пронзительный смех его дружка.
Переулок. Они тащат ее в переулок.
Ее замутило, желчь обожгла горло, и она неистово забилась, стараясь освободиться. Паника придала ей сил. Но он был сильнее.
Он втолкнул ее за мусорный контейнер и прижался к ней своим телом. Она двинула локтем ему в ребра и стала пинаться еще сильнее.
— Проклятье, держи ей руки!
Ей удалось нанести один хороший удар каблуком по голени блондина до того, как тот поймал ее запястья и поднял их над головой.
— Ну же, сучка, тебе это понравится, — прорычал «типичный американец», пытаясь всунуть свое колено меж ее ног.
Парень прижал ее спиной к кирпичной стене здания, удерживая на месте за горло. Ему пришлось воспользоваться второй рукой, чтобы разорвать ее блузку, и как только рот оказался свободен, Бет закричала. Он дал ей сильную пощечину, и она почувствовала, как треснула губа. Во рту появился привкус крови, боль оглушила ее.
— Сделаешь это снова, и я отрежу тебе язык, — глаза «типичного американца» горели ненавистью и жаждой, когда он сдвинул белое кружево ее лифчика, обнажая груди. — Черт, думаю, я в любом случае это сделаю.
— Эй, а они настоящие? — спросил блондин, будто ожидая ее ответа.
Его приятель захватил ее сосок и потянул. Бет вздрогнула, слезы застилали глаза. Или, может, ее зрение начало пропадать из-за гипервентиляции.
«Типичный американец» засмеялся.
— Думаю, она натуральная. Но можешь выяснить сам, как только я закончу.
Когда блондин захихикал, некая часть в глубине ее мозга вдруг откликнулась и не могла позволить этому произойти. Бет вынудила себя прекратить борьбу и вспомнить тренировки по самозащите. Если не считать тяжелого дыхания, ее тело замерло, и «типичному американцу» потребовалась минута, чтобы это заметить.
— Решила играть по-хорошему? — нахмурился он, уставившись на нее с подозрением.
Она медленно кивнула.
— Хорошо, — он наклонился к ней, его дыхание заполнило ее ноздри. Она старалась не ежиться от мерзкого запаха несвежих сигарет и пива. — Но если снова заорешь, я тебя зарежу. Поняла меня?
Бет еще раз кивнула.
— Отпусти ее.
Блондин выпустил ее запястья и хихикнул, обходя их, будто ища лучшую точку обзора.
Руки «типичного американца», гладящие ее кожу, были грубыми, и она силой воли подавила подкатывающие «Туинкиз» Тони, рвотный рефлекс сжал ей горло. Несмотря на то, что ощущение ладоней, сжимающих ее грудь, вызывало у нее отвращение, она потянулась к его ширинке. Парень все еще держал ее за шею, и ей было трудно дышать, но в тот момент, когда она коснулась его интимных частей, он застонал, а его хватка ослабла.
Бет схватила его яички, твердо сдавила и выкрутила так сильно, как только смогла, а когда он рухнул вниз, ударила его коленом в нос. Адреналин начал бежать по венам, и на долю секунды ей захотелось, чтобы его приятель бросился к ней вместо того, чтобы глупо таращиться в стороне.
— Пошли вы! — заорала она обоим.
Сжимая края блузки, Бет бросилась из переулка и не останавливалась до тех пор, пока не оказалась у дверей своего дома. Ее руки дрожали так сильно, что она едва смогла вставить ключ в замочную скважину. И только стоя перед зеркалом в ванной, Бет поняла, что по ее лицу струятся слезы.
Батч О’Нил поднял взгляд, когда ожило полицейское радио под приборной доской его служебной патрульной машины. Жертва — мужчина, без сознания, но еще дышит, в переулке неподалеку.
Батч глянул на часы. Чуть за десять, что означало, вся забава только начинается. Это пятничная ночь в начале июля, так что юные извращенцы прямо со школьной скамьи жаждали поучаствовать в Глупых Олимпийских играх. Он предположил, что парня либо ограбили, либо проучили.
Он надеялся на последнее.
Батч схватил переговорное устройство и сообщил диспетчеру, что направляется туда, хоть он и детектив по расследованию убийств, а не обычный патрульный. В данный момент он вел два дела: всплывший утопленник в реке Гудзон и жертва наезда, виновник которого смотался, но всегда оставалось место для чего-нибудь еще. Что же до него, то чем больше времени он торчал вне дома, тем лучше. Грязные тарелки в раковине и мятые простыни на кровати вряд ли по нему скучали.
Он включил сирену, нажал на газ и подумал: «Давайте поприветствуем этих созревших мальчиков»[11].
Глава 2
Идя через «Скример», Роф презрительно наблюдал, как, спотыкаясь друг о друга, расступается перед ним людская масса, спеша убраться с его дороги. Их поры источали страх и нездоровое, интенсивное любопытство. Он вдыхал зловоние.
Скот. Все они.
В тусклом освещении его глазам за темными стеклами очков приходилось напрягаться, и он прикрыл веки. Его зрение было настолько нечетким, что полная слепота казалась гораздо удобнее. Сосредоточившись на слухе, он отделил биение музыки, изолировал шарканье ног, шепот слов, звук очередного разбившегося об пол стакана. Ему было все равно, столкнется ли он с чем-нибудь. Что бы это ни было: стул, стол или человек, — он просто пройдет поверх проклятой вещи.
Роф ясно ощущал Дариуса, потому что от его тела, единственного в этом месте, не несло паникой.
Хотя сегодня даже воин был взбудоражен.
Оказавшись перед другим вампиром, Роф открыл глаза. Дариус был для него расплывчатым очертанием. Темных и черных цветов одежда — вот и вся информация, которую Роф получил благодаря своему зрению.
— Куда ушел Тормент? — спросил он, уловив слабый запах скотча.
— Подышать. Спасибо, что пришел.
Роф опустился на стул. Уставившись прямо перед собой, он наблюдал за тем, как толпа постепенно поглотила дорожку, которую он проделал.
Вампир ждал.
Тяжелый ритм Ludacris’а[12] постепенно смягчился до консервативного «Cypress Hill»[13].
Это обещало быть интересным. Дариус не любил ходить вокруг да около и знал, что Роф терпеть не может пустую трату своего времени. И если повисло молчание, видимо, что-то не так.
Дариус отхлебнул свое пиво, затем глубоко выдохнул.
— Мой повелитель…
— Если ты чего-то от меня хочешь, не начинай с этого, — протянул Роф, ощущая приближающуюся к ним официантку. Он получил впечатление о больших грудях и полоске плоти между ее облегающей блузкой и короткой юбкой.
— Хотите чего-нибудь выпить? — медленно проговорила она.
Роф испытал желание предложить, чтобы она уложила себя на стол и дала ему обработать ее сонную артерию. Человеческая кровь недолго поддержит его жизнь, но на вкус она чертовски лучше разбавленного алкоголя.
— Не сейчас, — сказал он. Его натянутая улыбка вызвала беспокойство и в то же время подхлестнула ее похоть. Вампир втянул этот аромат в легкие.
«Не интересно», решил Роф.
Официантка кивнула, но не сдвинулась с места. Она продолжала стоять, уставившись на него. В темноте ее короткие светлые волосы очертили лицо сияющим нимбом. Зачарованная, она, казалось, позабыла собственное имя, не говоря уж о работе.
11
Возможно здесь отсылка к песне «Let's Hear It for the Boy», впервые прозвучавшей в 1984 г. В разное время ее исполняли Deniece Williams, Katty B и группа «Young Divas». Фраза Батча почти дословно повторяет строчку из данной песни.
12
Ludacris (Лудакрис) — сценическое имя американского рэпера и актера Кристофера Брайана Бриджеса.