Мы с тобой одной крови,
Мы с тобой одной породы,
Нам не привыкать к боли,
Если имя ей — свобода.
Встретимся ли мы снова
Там, за поворотом круга?
Мы с тобой одной крови,
Отражения друг друга.
— Вот что, забираяся-ка ты мне на плечи. Не думаю что ты сможешь поспевать за мной в таком обличии. — Я протянул ящерице руку и Майрон резво вскарабкался по серебряной поверхности. Карманный дракон решил занять мое левое плечо, дабы не мешать вытягиванию стрел из колчана и снятию лука. Мы начали забег, мертвецы вылезали из разбитых машин, поднимались с тротуаров, тянули к нам жадные руки. Некоторые даже довольно быстро бежали вслед. Другие были не так проворны, но эта их медлительность лучше любых слов говорила: “Вы не уйдете, вам некуда спрятаться. Нам некуда спешить”. Солнце садилось. Тени становились все длиннее, пока не исчезли в сгустившихся сумерках. Вскоре мы ушли от погони и спрятались в одной из квартир на верхнем этаже заброшенной высотки, на всякий случай забаррикадировав дверь. Высотки... Майрон сказал, что для него эти дома походили на ульи. Дракончик поражался тесноте, захламленности и серости интерьеров, мы оба привыкли к просторам (пещер или парадных залов — не важно), и переплетения лестниц многоэтажки казались ему неправдоподобно, гротескно убогими. Ячейка, тюремная камера, которую я назвал “квартирой”, была для майар оскорблением, а не жилищем, но жаловаться никто из нас не стал. Я пощелкал рычажки на стене, но ничего не произошло. Дракончик не понял, что я пытался добыть свет этим весьма странным способом и лишь вопросительно повернул, пучеглазую голову набок, когда я повернул вентиль над трубкой, торчащей из стены. Ни света, ни воды в доме не было. Без долгого обсуждения было понятно, что выходить на улицу ночью не стоит, а на поиски металлов лучше отправиться утром, когда ко мне вернется сила. По крайней мере днем, будет легче заметить подкрадывающегося врага в отличии от ночи. Да и кто знает, может, днем ожившие мертвецы возвращаются обратно в свои могилы смотреть сладкие сны о чужих мозгах? Бред конечно. Судя по всему, этот зомбиапокалипсис результат биологического оружия. Ни прорыва иного мира вроде Инферно, ни проклятия здесь нет. Вряд ли это естественная болезнь, хотя черт знает, что маглы могли своей химией случайно понаделать? Как эти трупы видят? Как слышат, как вообще существуют? Это не магия, но и болезнь тела не способна поднять труп, с раскурочеными мозгами. Гнилые мышцы не способны к движению, разрушеный мозг не подает сигналов... душ в этих телах нет, что бы двигать их. Иного разума, что мог бы управлять ими, я тоже не почувствовал. Не понимаю... — Глянем, что в холодильнике... — Я пробормотал и отправился на кухню. Дракончик обвил свой хвост вокруг моей шеи, его коготки смешно бряцали о сверкающий наплечник. Ему кое-как удалось уцепиться задними лапками за ремень колчана, но вот передние конечности, упорно не желали цепляться за мое левое плечо. А вот и кухня. Из-под белого стального ящика по полу растекалась лужа. А в ящике оказалась еще пригодная, к употреблению пища. К моему удивлению, вакумная упаковка мяса датировалась две тысячи седьмым годом и мясу всего неделя. Разумеется, Майрон отказался от этой, упакованной в прозрачную пленку, мерзости. Ну, я наверно тоже это есть не стану, мало ли как тут эта зараза передается? Может вообще по воздуху или воде? Меня-то толком не убьет, да и дракона тоже, но испытывать на себе последствия отравления нам обоим не хочется. Майрон стал заинтересованно смотреть на мой подсумок. Мифрил почуял? Перебьешься, я не для того в Морийские пещеры к Балрогу тащился, чтобы все добытое, дракону скормить. Эх. Консервированая чарами еда в седельной сумке Вереска осталась. На его призыв сюда сил тратить не хочется, да и опасно для него здесь появляться. Я посмотрел в окно. Там, внизу, от столба к столбу короткими перебежками двигался парень, вооруженный какой-то палкой. Он не был мертвецом. Во всяком случае, я думаю пока. Ну вот, что я говорил? Какая-то суета, пара минут боя и криков, и как итог: парень уже лежит, распростертым на асфальте. Палка валяется неподалеку, а над ним, склонившись, четверо живых мертвецов выгрызают внутренности. Рука бедняги дергалась в предсмертных конвульсиях, ногти царапали землю. Мертвецы медленно разбредались, оставив то, что было несчастным парнишкой, лежать прямо под окнами. Из открытой раны на животе торчали белоснежные, обглоданные ребра. Струйка крови лилась в решетку у бордюра. Я смотрел на улицу еще долго и ждал, может, полчаса, час. Достаточно долго, чтобы увидеть, как вновь зашевелился лежащий на земле парень. Майрону же мое ожидание наскучило и он куда-то убег. — Он действительно ожил... — еле слышно прошептал я, приникая к стеклу, чуть отодвинув занавеску. — Не может быть... слюна и кровь. Действительно какая-то зараза. Если конечно сам факт смерти, не оживляет заразившегося воздухом. Но магл не был жив, или был жив ровно настолько, насколько это возможно для ходячего трупа. Человек переставлял ноги с большим трудом, но тащился, то ли ведомый куда-то голодом, то ли бесцельно, а позади по земле волочились выпавшие наполовину сожранные кишки. — Отвратительно, — заключил я, задергивая занавеску и опускаясь на пол подальше от окна. Усесться на здешние пыльные и непрочные предметы мебели я не решался, еще вздумают под моим весом сломаться. Становилось по-настоящему темно. В соседней комнате светились лишь огненные глаза Майрона, который нашел какую-то подушку и готовился вздремнуть, вытаптывая себе в ней уютное гнездышко. Я посчитал своим долгом сообщить о недавних наблюдениях: