-- Удивительно, - сказала Галя, рассмеявшись.
-- Ну вот, - он чувствовал, что ей все еще не по себе. - Садись удобнее, что ты на краешке? Тут не страшно! Устраивайся. Может, ты чаю хочешь? Сейчас, я согрею.
Он вытащил из-за жалюзи, с подоконника, чайник. Тот был практически пустой.
-- На окне стоит, - проговорила Галя. - Не залезут, не стащат?..
-- Второй этаж, - сказал Виталик. - Тут не такие альпинисты кругом, и потом все-таки охрана, что-то она все-таки делает.... Я сейчас.
Он вышел с чайником в руке и направился к туалету. Охранники пребывали на своем месте. На тарелочке лежала порубленная колбаса. Слава, развалясь, ел бутерброд и смотрел в телевизионный экран. Эдик ходил по комнате как тигр по клетке и энергично рубил рукой воздух.
-- Что ты смотришь! - кричал он. - Что он смотрит! Нашел, что смотреть!
На экране плыли узнаваемые и с детства знакомые кадры какого-то кривого отечественного детектива.
-- А что? - благодушно отвечал Слава. - Я же не всякое там разложение, Голливуд смотрю, - он обратился к Виталику. - Он сам такие фильмы, такое разложение смотрит, я знаю. А я свой фильм смотрю.
-- Про ментов! Он смотрит про ментов! - Эдик еще махнул рукой (Ну и что? - спросил Слава). - Ненавижю ментов!
-- Эдик, - напомнил Слава. - Ты сам мент.
-- Все равно ненавижю. Ты не туда смотри. Ты сюда смотри. В этот телевизор, это твоя работа, - Эдик ткнул в монитор наружного наблюдения, где на четырех кадрах светились виды пустых лестниц и коридоров.
-- А чего туда смотреть, - протянул Слава, кусая разом половину бутерброда. - Там уж ни одной живой души. Нет никого...
Они оба уставились на монитор где, словно специально для опровержения Славиных слов, возникло какое-то движение.
-- Вот, пожалуйста, - сказал Эдик, торжествуя. - Где никого? Вон кто-то ходит.
Слава озадаченно взглянул на часы.
-- Носит кого в такое время.
Они продолжали разглядывать монитор. Виталик тоже взглянул. На экране, показывающем боковую лестницу, двое - мужчина и женщина - поднимались вверх, поднялись на площадку и, перегнувшись через перила, внимательно посмотрели вниз.
-- Чего это они там высматривают... - проговорил Слава и еще более озадаченно добавил. - Ого! Чего это они делают? Смотри-смотри. Он презерватив вынимает. Ей-богу, смотри! Это презерватив у него!
Все трое, уже не отводя глаз, прилипли к экрану.
-- Дает мужик! - сказал Слава.
-- Под самую камеру стали! - сказал Эдик, оттесняя всех и вплотную приникая к монитору. - Хоть бы глаза подняли. Там же прямо видно, что камера.
-- Ну, чего делают! - заорал Слава восхищенно. - Ты видишь, чего делают!
-- Кольца есть? - рявкнул Эдик. - На руки смотри!
-- Да что на руки, что я рук не вижу?
-- Камера пишет? Пишет камера? На руки смотри! Кольца есть? Смотри, у мужика есть?
-- Тебе какая разница, - сказал Виталик, тоже увлекаясь происходящим действием. - Тоже моралист нашелся.
-- При чем тут моралист? Это денег стоит! Это на пленку все записано. Больших денег! Не вижу... Хоть бы правую руку выставил, козлина. На левой нет. Нет на левой?
-- На левой и не будет, - сказал Слава, проверив на всякий случай собственные руки, убедившись, что у него самого кольцо на правой, и возвращаясь к экрану.
-- Не у всех на правой, - возразил Эдик. - У католиков на левой, у вдовцов на левой.
-- Много ты возьмешь со вдовца, - сказал Слава. - Плохо работает, хоть бы раздел ее, что ли... Не видно ничего.
-- Что надо, все видно, - сказал Эдик, влезая в экран чуть не носом. - А потом что вдовец? Вдовец тоже женится рано или поздно... У нее есть кольцо, не видишь?
-- Нету, - сказал Виталик. - У нее точно нету.
-- У него глаз хороший, у компьютерщика, - заметил Слава. - Точные науки это тебе не просто так.
-- А что-то я их не знаю, - проговорил Эдик. - Ты знаешь? Баба местная, нет?
Он, не отрываясь от экрана, придвинул к себе клочок газеты и стал что-то черкать огрызком карандаша, которым обычно заполняли кроссворд.
-- Поймешь тут, - сказал Виталик, которого почти не было слышно за довольным гоготанием Славы. - Лица не видно. Вот голову запрокинет, посмотрим...
За их спинами не слышно, как привидение, вопросительно возникла Галя в наброшенном на плечи пальто. Никто не заметил ее появления кроме Эдика, который попытался закрыть экран волосатой пятерней и закричал: - Девушка, вам не надо смотреть эту порнографию, это наша работа такая!
-- Это камера на лестнице, - пояснил ей Виталик. - Иди, я сейчас.
Галя неслышно кивнула, бросила взгляд на экран, вздохнула и выскользнула из предбанника - не туда, куда ее приглашали, а к лифту. Отсутствия ее никто не замечал минут пять, пока Слава комментировал, а Эдик подсчитывал, при этом оба советовали друг другу пойти на место событий и посмотреть внимательней на лица, которые плохо видно, и, когда Виталик наконец обернулся, он увидел лишь раскрытую дверь. Заскочив в комнату, он убедился, что она пуста.
-- Ушла? - сочувственно спросил Эдик, когда Виталик вернулся и выглянул на лестницу посмотреть, не стоит ли там еще Галя. - Вот не надо от живых людей отрываться. Это мы тут на работе, наше дело такое. А если к тебе девушка пришла...
-- Да вы с вашими камерами кого угодно распугаете, - сказал Виталик. - Что человек подумает? Что тут у вас тотальная слежка.
-- А ты чаще приводи, - посоветовал Слава. - У нас такого никогда не случалось, а как ты пришел - вот, пожалуйста.
-- Кассету смотай, - велел Эдик.
-- Не кончилась еще. Как кончится, смотаю.
-- Вот. И не надо разложение на работе устраивать. Даже мы со Славой не устраиваем, хотя у нас сейчас рабочее время. А твое рабочее время давно кончилось, тебе тут делать нечего. Слышишь, - он обратился к Славе. - Я когда еще в милиции работал, мы как-то ночью в магазин приехали, сигнализация сработала...
-- У меня ненормированный рабочий день, - сказал Виталик. - Слышал про такую вещь?
-- Э, - сказал Эдик. - Ненормированный рабочий день это у тебя при советской власти было. А где сейчас советская власть? Сейчас у тебя хозяин есть. Когда тебе скажут - тогда у тебя и будет рабочий день.
-- Догони, - посоветовал Слава. - Недалеко ушла.
Виталик махнул рукой.
-- Ладно, - сказал он. - До следующего раза.
Эдик нахмурился.
-- Девушка не нужна? - спросил он. - Слушай, дай телефончик. Жена к родителям уедет...
-- Обойдешься, - сказал Виталик, покачав головой. - Просто чего догонять, раз напугалась. Пусть отойдет... - он помолчал. - День сегодня с утра не задается... ладно.
-- Ну, тебе видней, смотри, - согласился Эдик.
-- Слышишь, - сказал Слава, хмыкая и тыча Эдика в плечо. - Я музычку к этой записи подберу. Чтоб ритмичнее было. Сперва там чего-нибудь медленное, чтоб с настроением, а потом тыц-тыц-тыц... Гарик прям на запись наложит, он же у нас оператор...
Галя тем временем быстро шла, почти бежала, к метро. У самого входа запиликал пейджер. "Нет...." - застонала Галя чуть не со слезами. Ей пришла в голову перспектива опять на ночь глядя бежать на работу и кого-то выпускать, или еще что-нибудь делать. Пропади ты пропадом, - подумала она со злостью. - Нет меня, нет, нечего меня дергать, и вообще... Хоть увольте. Другую такую дуру найдите по ночам носиться... - и она уверенно вошла в метро, даже не заглянув в сумку, где лежал пейджер.
Она достала его только дома, когда уже переоделась и готовилась ужинать. Мама двигала на кухне посуду, пахло свежим грибным супом, дочка спала, а Галя, сев на диван, довольно вытащила аппарат из сумки. Все равно сейчас никуда не поеду, - подумала она с удовольствием. - Не поеду, и все. Или пусть машину присылают... Где-то наверху, у соседей, ребенок мучился за пианино, с автоматизмом отчаяния пытаясь подобрать "жили у бабуси два веселых гуся", каждый раз сбиваясь на фразе "один се..." - и это "се" каждый раз упорно влетало не туда, и ребенок начинал все сначала.
На пейджере висело сообщение: "Галя, срочно позвони Свете". И так три раза. Света была их секретарша.
С досадой плюнув, Галя набрала номер.
-- Галка! - почти закричала в трубку Света. - Наконец-то! Я тебе никак не могу... ты где была?